при встречах с малознакомыми людьми, и Якуб Колас, с лицом и манерами крестьянина, вернулись в город своей молодости Вильнюс, который они не видели уже много лет. В юности Янка Купала дружил в Вильнюсе с Людасом Гирой, Стасисом Шимкусом, Марией Ластаускене{103} и другими представителями нашей культуры, поэтому и теперешняя встреча с литовцами для наших гостей, по-видимому, была очень приятной. Они встретились не только с Гирой, но и с Винцасом Миколайтисом, Альбинасом Жукаускасом{104} и некоторыми другими писателями, находившимися тогда в Вильнюсе. Они интересовались историческими и культурными достопримечательностями города, восхищались его красотой, отыскали дома, в которых когда-то жили, в которых находились белорусские культурные учреждения, посетили небольшой музей белорусской этнографии и культуры, действовавший тогда в Вильнюсе. Янка Купала был приятно удивлен, когда рядом с поразительными слуцкими поясами и произведениями белорусского народного творчества нашел свои юношеские рукописи и древние белорусские издания, напечатанные в Вильнюсе…

А весна в Вильнюсе была просто дивной. Каждое утро яркое солнце заливало огнем руины замка на горе Гедиминаса{105} и холмы вокруг города. У подножья замка, в Бернардинском саду, который мы сейчас называем Садом молодежи, на берегах Вильняле цвела черемуха. В хрустальной воде Вильняле в теплые и ясные вечера отражалось поразительно голубое небо, в котором высились сказочные башни. Гудели улицы, полные пестрого оживленного движения, люди шли мимо дворцовых фронтонов, мимо арок, с которых свешивались листья дикого винограда. Ветер приносил в город запах лугов и цветов. Древняя столица была полна энергии, стремительности, желания творить, жить, радоваться…

Дни стали длиннее, и теперь после работы я частенько уезжал в еще незнакомые, но такие восхитительные окрестности Вильнюса. Никогда не надоедало приезжать в Тракай. Руины исторического замка, воспетые Майронисом, уже стояли в лесах, и я радовался, что и нам выпало счастье помочь спасению древнего памятника. Старожилы Вильнюса вели нас в крохотный ресторанчик, где нам подавали вкусную рыбу по-караимски, там мы расписывались в книге гостей, в которой уже были записи видного польского поэта Чеслава Милоша и других. Потом мы катались на лодке, и озеро волновалось точно так же, как во времена Кястутиса{106}, Витаутаса{107} и Майрониса… Покой окружал нас со всех сторон, и было радостно, словно я после долгих лет отсутствия вернулся в отчий дом, о котором мечтал в тиши ночей. Острова зеленели изумрудами, весла плескались в воде, голубой купол неба висел над озером и городком, а ты дышал благоухающим ветром и смотрел в хрустальную воду. Бесшумно скользили рыбы, зеленели и алели водоросли, пахло аиром и камышом. Над головой высоко в небе парил орел, у самой воды сновали стрижи, а в зелени островов мычал козодой и трещали, чирикали, свистели невидимые птицы. Ты находился в природе, вечной как земля, никогда не успокаивающейся, как и твое сердце… И ты снова вспоминал, что ты писатель, и всей душой тосковал по бумаге и чернилам…

А как чудесно бывало в Веркяй, где из парка открывается удивительный вид на излучину Нерис и леса Валакампяй! Дворец безжалостно потрепало время, но как дышали историей эти места, которые избрали для отдыха и веселья вельможи прошлого! А дальше — Зеленые озера, вода в которых действительно кажется зеленой, а воздух напоен запахами мха, еловых шишек и грибов, которых здесь растет несметное количество. Нет, хотя Каунас тоже окружен живописной природой, там нет таких озер, нет таких лесов, нет такого обилия красоты. Только Вильнюс могли избрать наши праотцы местом для своей столицы, — краше места нигде не найдешь!

Когда я видел эти озера, леса, зеленые ели, когда смотрел на ясное небо, по которому лишь изредка проносились озаренные солнцем весенние облака, предвещая теплое лето, хотелось жить, дышать, любить и работать, работать… Хотелось, чтобы вся наша жизнь была такой же ясной, как это небо, такой же очаровательной, как эти озера и леса…

Но весна была далеко не такой безмятежной, какой хотелось людям видеть ее.

Многие западные государства лежали в руинах, были разгромлены и порабощены. Пали Осло, Брюссель, Париж, Белград, Афины. За работой как-то некогда было думать об угрозе войны. И все же нельзя было ее не чувствовать. Учителя, приезжавшие с западной границы Литвы, рассказывали, что Красная Армия кое-где начинает возводить укрепления. Поговаривали, что в литовском небе появляются немецкие разведывательные самолеты и советская противовоздушная артиллерия почему-то не стреляет в них (тогда мы еще не знали, что армии было предписано соблюдать с немцами наивысшую осторожность и не поддаваться на провокации). Пограничники довольно часто задерживали на территории Литвы гитлеровских лазутчиков. Среди населения ползли всевозможные слухи. Не было никакого сомнения, что и в Каунасе и Вильнюсе действует немецкая агентура. Ведь раньше эти города, подобно Риге и Таллину, были известны как важные центры международного шпионажа. Когда в Прибалтийских республиках упрочилась Советская власть, шпионские гнезда притаились, но своей деятельности не прекратили. Теперь агенты гитлеровской Германии вербовали пособников из недовольных Советской властью слоев населения, в первую очередь из бывших полицейских, разбежавшихся сотрудников сметоновской службы безопасности, офицеров (в литовской армии издавна служило много немцев, которые конечно же перешли в подчинение к гитлеровцам). Обученные диверсанты из числа бежавших в Германию полицейских, офицеров и сотрудников бывшей службы безопасности перебрасывались в Литву для организации так называемой «пятой колонны». Реакционные силы объединялись и ждали подходящего момента.

Было бы странным, если бы советская госбезопасность бездействовала. По-видимому, она знала об истинном положении вещей и в середине июня в Литве провела аресты. Увы, немало гитлеровских агентов осталось на свободе, а в то же время было арестовано много случайных людей.

В эти дни мне приходилось очень трудно. Ко мне шли люди, умолявшие вызволить своих родных или знакомых. Увы, мои возможности были слишком ограниченными. Я побывал у Казиса Прейкшаса в Центральном Комитете и просил его заступиться за невиновных учителей, которые оказались арестованными. Он сказал мне, что явные ошибки непременно будут исправлены.

События же развивались все более стремительно. Люди сидели у радиоприемников и чего-то тревожно ждали. Было очень трудно сосредоточиться и выполнять повседневную работу.

По-настоящему устав после долгого рабочего дня, я под вечер вместе с гостившим тогда в Вильнюсе украинским поэтом Миколой Бажаном и его женой поехал немножко отдохнуть к Зеленым озерам. Мы старались говорить о литературе, но мысли и беседа то и дело возвращались к тому, что не