мастера отдавали должное художественной выразительности рубленой стены и поэтому не украшали ее. «Ряды бревен и их своеобразная вязка, по углам образующая круглые торцы в обрубах, своей простотой и строгостью составляют противоположность богатству и веселой затейливости украшений очелья».

Церковь в с. Агафоновском Олонецкой губ. (Карельской АССР). Фото. 1886 г. Не сохранилась

Благовещенская церковь в с. Посадном Архангельской губ. Обмер. 1887 г. Не сохранилась

план; общий вид

Церковь в с. Медведкове под Москвой. Обмер. 1885 г.

Декор, как и архитектурная форма, зависит от конструкции, но оконницу проще делать прямоугольной, поэтому и окна имеют такие же очертания. Но «форма слухового окна не обусловливалась строительными целями, а потому народная фантазия не стеснялась ими». Слуховые окна приобрели сложные, порой причудливые очертания и богато украшались резьбой. Согласно этому принципу, резьбой украшаются или накладные детали - причелины, - или «неработающие» части конструктивных элементов - конец охлупня превращается в конскую голову, верхушки бабаек вырезаются в виде птичек или фигурок людей *. [* Исключением являются столбы крылец и трапезных.]

В композиции здания декор группируется в ограниченных зонах. Снаружи - это очелье, крыльцо, наличники окон, внутри - киот. Такое акцентирование позволяет выделить элементы, наиболее существенные с точки зрения импозантности, и в то же время сохранить ясность основного объема.

Преимущественным видом декора в древнем зодчестве была резьба. Суслов делит декоративные мотивы резьбы на три группы: геометрическую, зооморфную и растительную. Первая наиболее распространенная, ввиду простоты выполнения, и самая древняя. Корни зооморфных мотивов также уходят в глубокое прошлое, к язычеству.

В. В. Суслов в «Обзоре» решительно утверждает связь русского искусства с дохристианским прошлым. Так, например, излюбленный мотив резьбы - конская голова - в прошлом был охранительным талисманом, ведущим свое происхождение еще от кочевой степной жизни. Растительный орнамент, применяемый преимущественно в церковном декоре, ведет свое начало от форм растений, которые народ любит и часто упоминает в песнях - хмеля и повилики, и в то же время является логическим развитием линейного «городца», что доказывается сравнением простейших городцов со сложной вязью церковных иконостасов.

Будучи проявлением духовной жизни, архитектура неотделима от народного искусства и культуры в целом: «В народе сложился наш язык, поэзия, музыка и та архитектура, о которой мы теперь говорим». Связь архитектуры с другими видами искусства выражается в глубоком единстве образной системы народного творчества, в реализме структурных элементов, общем характере законов гармонии. Владимир Васильевич всегда рассматривал архитектуру в единстве с декором и художественной обработкой утвари, подмечал сходство убранства очелья избы «с чудными головными уборами древнерусских красавиц», находил аналогию между деревянной резьбой и народными песнями: «просто частое повторение одного и того же мотива без конца или с перемежающимся, замечательно изящным, так называемым падением на кварту».

Псевдорусские стилизации вызывали глубокое возмущение ученого. «Во вкусе нашего народа лежит много здравого смысла, серьезности, монументальности, своеобразного уклада пропорций, контрастов,…строгости орнамента и его размещения. В нем далеко нет того бессмысленного разгула в мишурной резьбе и сложных фигурных вырезках из тонких дощечек, наклеенных одна на другую, как это видно в современных постройках» [77]. Определяя стиль как единство художественной системы архитектуры, утвари и декоративно-прикладного искусства, В. В. Суслов, естественно, отвергал поверхностную стилизацию, которая не затрагивала основ формообразования, характерных для русского зодчества.

* * *

В 1888 году В. В. Суслов разработал первую в России программу лекций по истории русского искусства [80]. Этот документ в сочетании с другими трудами ученого позволяет представить в общих чертах историческую концепцию Суслова и ее некоторые особенности. Прежде всего, он рассматривал историю архитектуры в единстве с историей изобразительного и прикладного искусства на фоне истории страны. Основой русской архитектуры Владимир Васильевич считал самобытное деревянное зодчество, которое корнями уходит в глубокое прошлое, а наибольшего расцвета достигло в лесном краю на северо-востоке России.

Предваряя современную историко-архитектурную концепцию, Суслов оценивал гражданское зодчество как важнейшую и значительнейшую часть архитектуры, много места уделяя «образу селитьбы», крепостным и другим гражданским сооружениям.

Приемы гражданской архитектуры оказали большое влияние на деревянное церковное зодчество. В течение домонгольского периода «наши деревянные церкви постепенно перерабатывают формы каменных византийских храмов в свои самобытные, сообразные со свойством самого дерева, и… с теми приемами, которые были уже выработаны на гражданском зодчестве». Церкви складывались по образцу изб и хором. В основе их композиции «те же клети, приставленные друг к другу; средняя побольше и повыше, по бокам поменьше и пониже, крыши двускатные… и т. п., не говоря уже о приемах технических,… самый характер и общий стиль вполне напоминает те высокие клети, которые составляют, например, хоромы царевен в Коломенском дворце». Следовательно, «наше деревянное церковное зодчество… уместнее рассматривать в связи с деревянным гражданским, нежели с каменным церковным» [77].

Особенность русского каменного храмового зодчества состоит, следовательно, в том, что в процессе развития оно испытывало влияние гражданской архитектуры и, с другой стороны, деревянного зодчества. Это влияние продолжалось до XVII века, сказавшись в композиции каменных шатровых церквей, в восьмигранных столпах колоколен и некоторых деталях.

Концепция В. В. Суслова, таким образом, опередила современную ему науку как широтой охвата процессов и явлений, так и историзмом, лежавшим в основе его взглядов. В связи с этим уместно вспомнить «Историю русской архитектуры» А. Павлинова, который ограничился анализом культового зодчества.

Историю русской архитектуры В. В. Суслов трактовал как последовательную смену региональных архитектурных школ, самобытных, но взаимовлияющих.

Воскресенский собор в Романове Борисоглебске. Обмер. 1884 г.

Испытывая порой иноземное влияние, зодчество Руси в целом прошло самостоятельный путь развития. Анализируя памятники Пскова, Новгорода, Старой Ладоги, Москвы, Ярославля и других городов, Суслов раскрыл содержание отдельных этапов этого развития, изменение объемно-планировочного решения зданий, совершенствование тектонических систем.

«Самым цветущим и самобытным периодом русской архитектуры» Суслов назвал XVI - XVII века. К этому периоду относятся и его самые любимые (не считая деревянных) памятники, например, Воскресенский собор в Романове-Борисоглебске. Отметив традиционность объемно-планировочной системы, сочетающуюся со смелостью и оригинальностью инженерного решения, Суслов пишет:

«В нем сложились элементы по преимуществу чисто народной архитектуры. Галереи, приделы, крыльца, своеобразная декорация фасадов - все это, не появлявшееся в наших каменных храмах до XVI столетия, наконец, приняло повсеместный и общий характер с древними деревянными постройками Северной России… Здесь нет эффектов, здесь все спокойно, и вас невольно чарует родное