Единственное наблюдение не укладывалось в привычные образы — болевой базис не структурировался на отдельные элементы, он выглядел именно монолитным сгустком поля и при этом совершенно не светился. Он не излучал, но жгутики связывали его со всеми болевыми ощущениями, болевыми центрами. Если его не искать специально, то можно и не заметить — он как черная дыра на фоне светящегося неба, просто ничто, темнота, пустота и все-таки в эту темноту уходят все ниточки.

В твоем распоряжении считанные мгновения, чтобы она не сочла тебя полным идиотом. Ее взгляд завершает плавный взлет и упирается в мое лицо — во взгляде удивление, легкое любопытство, озабоченность. Кто я такой? Хм, мужчина! И что с ним делать?

Легонечко касаемся базиса — ресницы воблы удивленно вздрагивают. Почувствовала, это наверняка. Пробуем еще раз также легонько — ресницы взлетают, как вспугнутые бабочки, глаза широко и удивленно распахиваются. Где-то даже и на девушку похожа стала.

— Меня Сеней зовут, а вас? — заполняю затянувшуюся паузу, так и не получив ответ на вопрос про библиотеку.

Явно удивлена странной реакцией своего сознания на встречу со мной, пропускает слова мимо ушей, немного напугана, но причины не понимает, от этого становится еще страшнее. Но это явно не боль, от боли так не улыбаются и в глазах не появляется такой жаркий призыв. Хотя…, если она мазохистка, то все возможно!

Эй, а вдруг это любовь с первого взгляда? Ишь как сердечко то зашлось! Ее горящий не слабым интересом взгляд впивается в меня, как гарпун в кита. Теперь я понимаю выражение «есть глазами»: прямо сейчас она меня тем самым взглядом раздевает и пожирает заживо. Черт, угораздило же связаться с аналитиком, еще не поздно прекратить и направиться в медблок к сестричкам.

Плевать! Будь она хоть сто раз аналитиком, у нее просто не хватит времени сопоставить причины и следствия, чтобы сделать правильные выводы. Делай дело или дерьмо накроет с головой, как любил говорить мой знакомый сантехник дядя Ваня из той далекой прошлой жизни.

Попробуем немного увеличить воздействие, чуть-чуть, самую малость, чтобы проверить действенность. Один шаг вперед и глубже, давай! Черт, перестарался! Девица вздрогнула, как от удара электротоком, ее тело выгнулось в конвульсиях, с губ вырвался стон, протяжный, звериный. Пальцы скрючились, словно готовясь вцепиться в добычу, глаза, прикрытые поволокой, неотрывно смотрели на меня, губы кривились в странной гримасе. И тут она кинулась на меня! Неужели сумела догадаться, кто стал причиной боли? Нужно делать ноги!

Ух ты! Она что, восточными единоборствами занимается? Может она такой же аналитики, как я сантехник? В одном движении успеть сделать мне четкую подсечку, рвануть ширинку, вырвать самое драгоценное, что есть у мужчины на свободу и свалить меня на пол. Хотел бы я знать, что за стиль она изучала — никак не меньше, чем шестой дан по сексуальному кун-фу.

Девица налетела на меня голодной тигрицей, оскалилась, и впилась в мои губы истинно вампирским, то есть последним предсмертным поцелуем. Я приготовился умереть, как вдруг понял, что это не звериный укус, а поцелуй, страстный поцелуй и тотчас же ощутил ее руку у себя между ног. Ну, ничего себе! Что за дела? Она без стеснения ухватилась за мое достоинство, страстными движениями приведя его в боевую готовность.

Я просто ошалел от неожиданности, какой к черту анализ, мне бы вырваться из ее лап. Но в девку словно бес вселился. Ее руки, ведомые бешеной страстью, рвали одежду в клочья. Ей не терпелось добраться до горяченького. Пользуясь моим замешательством, она сорвала с меня последнюю мешающую тряпку, и моментально оседлала меня, исторгнув страстно-звериный стон в момент, когда моя отвердевшая плоть проникла вглубь ее девственно тесного лона.

Если я срочно не предприму решительных мер, она меня точно изнасилует, испуганной мышкой мелькнула трусливая мысль. Только бы успеть освободиться и смыться до того, как кто-нибудь увидит нас посреди коридора в таком виде и в таком положении.

Вот же вобла, вот же старая дева, кто бы мог подумать, лихорадочно думал я, сотрясаемый ее страстными движениями. Ее нерастраченная за долгие годы девичества женская страсть выливалась на меня и мою плоть. Я чувствовал себя сваей, которую усиленно заколачивают в бетон, настолько сильными были удары горячего тела. Господи, да ведь я сейчас кончу, но это ее вовсе не озаботит, с ужасом понял я.

Нужно срочно что-то делать, пока меня не поглотила эта страсть, пока я сам не оказался в ловушке сексуального возбуждения. Все мои способности психосенса высшей категории оказались парализованными обычной случкой. Супермен хренов, быстрей принимай решение, пока тебя не превратили в яичницу с грудинкой.

Быстренько синхронизируйся, постарайся отвлечься от… ой, мама, да сколько же можно… есть контакт, быстрей ищем базис. Ага, понятно. Поздравляю тебя, Шарик, ты идиот! Единственная польза от ее девственности заключалась в боли причиняемой каждым ее движением. Но эта боль распаляла ее, доставляла удовольствие, заводила еще больше.

Болевые сгустки уводили свои жгутики вовсе не туда, куда я направил первоначальный удар, хотя и очень близко, буквально по касательной. Более того, я увидел два базиса. Первый, окруженный плотным облаком активных сгустков и второй, мерцающий точками. Первый — огромный, второй — значительно меньше, попавший в поле первого. Значит базис, который я тронул, не имел отношения к боли.

Здрасьте, тетя, Новый Год! Я не собирался его искать, но нашел там, где и не собирался. Сексуальный базис, черт побери! Это конечно здорово и интересно, но сейчас я бы с удовольствием его загасил. Дайте ведро валерьянки и влейте этой сексуально озабоченной волчице всю дозу.

Попробуем «ударить» ее болью, может она отключится, потеряет сознание на время. Согласен, не гуманно, а что делать? Я бы посмотрел на этих гуманистов, когда бы они попали в мое положение. Удар! О, Господи, она меня прикончит!

Болевой базис выплеснул рой маркеров, которые тотчас же были поглощены сексуальным базисом. Их энергия тотчас же трансформировалась и вылилась на меня новым бешеным напором страсти. Все, крошка, мирные действия закончились, я не резиновый дедушка. В конце концов, меня можно порвать такими приставаниями.

Всей силой я «ткнул» в сексуальный базис, правда, по глупому капризу воображения сделал это почему-то не «пальцем». В другой ситуации я бы покраснел и извинился, но пока мне не до реверансов — под угрозой оказалась целостность некоторых моих самых любимых достопримечательностей организма.

Девушка вздрогнула от ментального удара, глаза ее распахнулись как окна в вечность, она судорожно выгнулась всем телом, и вдруг обмякла, свалившись на меня безжизненной куклой. Я осторожно потрогал пульс на ее шее, прислушался к дыханию. Ничего страшного — просто глубокий сон, естественная реакция на хороший секс. Я бы даже скромно добавил, на очень хороший секс, но скромность не позволяет называть себя сексуальным гигантом.

* * *

Осторожно свалив спящую девицу на пол, я с трудом встал, и на дрожащих ногах поковылял по коридору в чем мать родила, чтобы выглянуть за угол. Не до антуража сейчас, мне бы смыться побыстрее. Если повезет, я и так доберусь до своей комнаты. Хотя шалишь, Сеня, ты то доберешься, а потом обнаружат эту сумасшедшую самку в голом виде посреди коридора, посмотрят, почешут в затылке, и зададутся вопросом: «Откуда это у нас на станции такие причуды?» Затем девице дадут нюхнуть нашатырю, зададут парочку наводящих вопросиков, и придут по твою душу, сексуальный маньяк хренов.