окружении везиров и сардаров[48] на троне, осыпанном драгоценными камнями, доложили, что прибыл посол франкского царя и просит дозволения предстать пред очи шаха.

— С каким делом явился к нам посол? — спросил шах везиров, но они не знали этого и посоветовали принять чужеземца и послушать, что он скажет.

Шах Аббас согласился и приказал привести посла. Посол подошел к трону шаха и низко поклонился. По велению шаха принесли стул, усадили посла, угостили его чаем, кофеем, шербетом, сластями, а потом шах Аббас стал расспрашивать, с каким поручением он послан, чего ради решился на длинный и трудный путь.

Посол встал, поклонился и сказал:

— Да буду я жертвой за вас! Царь франков послал вам привет и велел мне спросить у вас ответ на четыре вопроса. Если сумеете ответить на наши вопросы, мы признаем, что Иран — страна толковых, умных людей, и нам следует держать с вами дружбу, а если не сумеете ответить — готовьтесь к войне!

Шах Аббас улыбнулся.

— Хорошо, говори, какие у вас вопросы.

Посол встал с места, снова поклонился и сказал:

— Да буду я жертвой за тебя. Первый вопрос такой: где находится середина земли? Второй вопрос: кого больше — умерших или живых? Третий: сколько на небе звезд? И наконец скажите: где на земле солнце видели лишь один раз?

Шах Аббас обернулся к везиру правой руки и спросил:

— Как нам поступить?

Везир правой руки повернулся к везиру левой руки и спросил его:

— А ты что скажешь? Что нам предпринять?

Везир левой руки ответил:

— Дайте сорок дней, за это время найдем ответы на все четыре вопроса.

— Хорошо, я согласен на этот срок, — сказал везирам шах. — Но если за это время не получу ответа — сдеру с вас кожу! Смотрите, не позорьте меня перед царем франков…

С этого дня везиры Аббаса переворошили все книги, побывали повсюду, искали ответа на злополучные вопросы у всех старцев, у всех ученых и почитаемых людей, у всех умудренных жизнью, видавших виды, но никто не сумел дать им ответа. Наконец на улицы и базары Исфахана разослали глашатаев объявить, что тому, кто даст ответы на вопросы царя франков, отдадут в награду половину казны шаха Аббаса.

Каждый день во дворец стекались толпы людей: посол задавал им вопросы, но ответить так никто и не смог. Люди уходили из дворца пристыженные, твердя: «На такие вопросы один только Аллах может ответить».

Настал сороковой день. Шах с самого утра гневался. Грозно нахмурившись, воссел он на трон и призвал палача — настал час наказать неразумных, негодных везиров и сардаров!

В это самое время перед шахом предстал великий везир — садразам и, поклонившись, молвил:

— О шах, прибежище мира, да будет долгой твоя жизнь, ведь сорок дней еще не истекли! Повремени до вечера, и я дам ответы на вопросы посла.

— Хорошо, — согласился шах. — Даю вам срок до захода солнца, но при тебе будут четыре фарраша. Если ты до сумерек не найдешь ответа, тебя доставят ко мне, не дадут сбежать.

Садразам в сопровождении фаррашей начал обходить город. Улица за улицей оставались позади, наконец у моста Си-во-се он увидел в небольшом доме, похожем на лавку, учителя-муллу и учеников.

Белобородый содержатель школы сидел на подушке. Одной рукой он качал люльку с ребенком, другой рукой взбивал масло в маслобойке; перед ним стояла прялка, которую он двигал ногой, языком он тоже двигал — читал ребятам Коран.

Увидев этого муллу, садразам сказал себе: «Я нашел того, кого искал. Он наверняка сможет ответить на вопросы посла!»

Садразам взошел на мостик и оттуда заметил, что на кровле школы сушилась пшеничная крупа, и там же было укреплено пугало. К ноге пугала была привязана веревка, конец которой держал мулла. Время от времени он тянул за веревку, и чучело дергалось, пугая воробьев, воровавших крупу, — они тут же разлетались во все стороны.

Садразам быстро спустился с мостика и спросил окружавших, как звать этого учителя. Ему сказали, что это известный Бахлул, он очень умный и ловкий человек, мастер на все руки.

Садразам вошел в домик, учтиво поздоровался и сказал:

— Почтенный мулла Бахлул, простите, побеспокоил я вас, но к нам прибыл посол от царя франков…

Мулла прервал его:

— Добро пожаловать! Слыхал я, слыхал про это, голоса ваших глашатаев и до меня дошли, очень хотелось прийти во дворец шаха Аббаса, посрамить посла, ответить на его вопросы, да что поделаешь — занят я. Сами видите, сколько у меня работы.

Бахлул стал перечислять, что ему приходится делать.

— В день я получаю один кран[49] от бакалейщика за то, что сбиваю для него масло, по одному крану беру за обучение ребят, один кран дает мне купец-мануфактурщик за то, что сушу на кровле школы его пшеничную крупу — я сторожу, дергаю за веревку и раскачиваю пугало, чтобы воробьи не клевали…

— Эй, мулла Бахлул, — прервал садразам, — если вы на часок оставите ваши дела и пойдете во дворец падишаха ответить на вопросы посла, мы щедро вознаградим вас — дадим вам в тысячу раз больше, чем вы зарабатываете за день. Идемте с нами, вызвольте нас из трудного положения, помогите нам обрести покой.

— Так и быть, приду, — согласился Бахлул. — Приду дам ответы, только повремените малость, я схожу домой, уберу, что надо и приду.

Садразам вернулся во дворец и с нетерпением стал ждать появления Бахлула. Он боялся, что мулла обманет его, и от страха и беспокойства горел, как в огне, глаз не сводил с дворцовых ворот.

Мулла тем временем собрал свои вещи, ребят распустил и направился к дому. По пути, на углу одной улицы, он заметил горько плакавшего старика. У несчастного слезы ручьем лились на белую бороду. Жалость к старику наполнила сердце Бахлула, и он подошел к нему узнать, что за беда с ним стряслась.

— Что у тебя за горе, дядюшка, почему ты так горько плачешь?

— А ты что — лекарь? — огрызнулся старик. — Можешь от любой беды избавить? Какое тебе дело до моего горя!

— Ну что же, ежели не хочешь поведать мне про свою беду, не надо, прости, пожалел я тебя. Дай мне разок затянуться из твоего чубука.

— Так бы и сказал сразу, — проворчал старик. — Теперь понятно, чего ради жалеть