– Но… миссис Криго… – забормотала я. – Я не сумею помочь. Я знать не знаю, что нужно делать.

– Придется соображать. Больше тут никого нет, – ровным голосом ответила миссис Криго. – Ты же помогала отцу, когда коровы телились, верно говорю? Это то же самое. Разницы особой нет.

Еще какая разница! – подумала я. Коров наших я, конечно, люблю, но Минни я люблю гораздо больше.

И потянулись шесть самых долгих в моей жизни часов. Миссис Криго загоняла меня вусмерть. Я разводила в камине огонь, чтобы прогреть дом. Я растирала Минни спину, ноги, стопы. Миссис Криго уселась на табурет и массировала Минни живот, и давила на него, и прикладывала к нему ухо и слушала. Живот у Минни был такой огромный, что мне было страшно. Я не понимала, как то, что внутри, сумеет протиснуться наружу. Мы дали Минни касторки, чтобы усилить схватки. Ее вырвало. Мы поднимали ее на ноги, заставляли маршировать по комнате – кругами, еще и еще, – и снова усаживали. Мы заставляли ее вставать на колени, приседать на корточки, опять укладывали. Миссис Криго скормила ей корень имбиря. Ее вырвало. Я гладила ее по голове и пела: «Вернись скорей домой, мой Билли Бейли», это ее любимая песня, но вместо «Билли Бейли» я пела «мой Джим Компё», и от этого Минни смеялась – когда не стонала.

В середине дня миссис Криго решила пустить в ход другую траву – мяту болотную. Она заварила ее и заставила Минни выпить большую кружку отвара. Этот отвар Минни удалось удержать в себе, и схватки усилились. Ей было ужасно больно. Внезапно ей захотелось тужиться, но миссис Криго не позволила. Вместо этого она сама надавила на огромный Миннин живот, она массировала его, и месила, и колотила, пока не начала задыхаться, пот с нее катился градом. Потом она раздвинула ноги Минни и снова заглянула туда.

– Ах ты такой-разэтакий! – взвизгнула она, пинком опрокинув табурет.

Минни прижалась ко мне и заплакала – устало, безнадежно. Я обхватила ее руками и укачивала, словно ребенка, словно моего ребенка. Она подняла голову, посмотрела мне в глаза и прошептала:

– Мэтти, передай Джиму, что я его люблю.

– Не буду я ему такую чепуху передавать. Сама ему скажешь. Когда малыш родится.

– Он никак не выходит, Мэтт.

– Ш-ш, скоро выйдет. Погоди, он просто готовится, вот и все.

Я снова принялась петь «Билли Бейли», но без прежнего воодушевления. Пока пела, следила за тем, что делала миссис Криго. Она опять нагрела много воды. Окунула руки в горячую воду и намылила, пальцы, кисти и дальше, до самого локтя. Потом намазала себе ладони куриным жиром. Внутри у меня все словно узлом завязалось. Я не хотела, чтобы Минни видела эти приготовления, поэтому велела ей закрыть глаза и стала тереть ей слегка виски и все время пела. Мне показалось, она уснула на минуту. Или отключилась.

Миссис Криго ногой придвинула табурет и села. Она положила руки на живот Минни и провела в одну сторону. В другую. Очень тихо, словно прислушиваясь руками. Она хмурилась, прислушиваясь, и впервые я заметила в ее глазах то же – страх.

– Он выходит? – спросила я.

– Они.

– Что?

– У нее двойня. Один идет ногами вперед. Я попытаюсь его развернуть. Держи ее крепче, Мэтти.

Я обхватила Минни руками, прижав ее локти к телу. Она распахнула глаза:

– Что происходит, Мэтт? – шепнула она. Голос ее был полон ужаса.

– Все в порядке, Мин, все хорошо…

Но я солгала.

Миссис Криго прижала левую ладонь к животу Минни. Правая ее рука скользнула под ночную рубашку Минни и там исчезла. Минни выгнула спину и завопила. Теперь уж точно – миссис Криго убьет ее, подумала я. Я крепче прижала ее руки, уткнулась лицом ей в спину и молилась, чтобы это поскорее кончилось.

Я знать не знала, какой ценой это дается женщине. Понятия не имела. Нас всегда отсылали к тете Джози, когда маме подходил срок. Мы оставались у тети на ночь, а когда возвращались, нас ждала мама – с улыбкой на лице и новеньким младенцем на руках.

Столько книг я прочла, и ни в одной не рассказывается правда о деторождении. У Диккенса – ни слова. Мать Оливера умерла при его рождении – вот и все. У Бронте – ничего. У Кэтрин Эрншо родилась дочка – раз и готово. Ни крови, ни пота, ни боли, ни жары, ни дурного запаха.

Как же они все врут в своих книгах!

– Повернулся! – вскричала вдруг миссис Криго.

Я осмелилась поглядеть на нее. Она уперлась руками в колени Минни, правая ее рука была в крови. Крики Минни перешли в частый, отрывистый вой – так воет сильно поранившееся животное.

– Давай, девонька, тужься! – завопила миссис Криго.

Я выпустила локти Минни, и она сама ухватила меня за руки и сжала их так, что я испугалась, как бы кости не затрещали. И она стала тужиться – изо всех сил. Я чувствовала, как она прижимается ко мне, изгибается, напрягается, как раздвигаются с хрустом ее кости, и я поразилась: Минни Симмс, которая не могла снять с плиты большую железную сковороду, где мы вытапливали сахар из кленового сиропа, – во всяком случае, напрочь отказывалась поднимать эту тяжесть, когда Джим Компё крутился поблизости, – до чего же она, оказывается сильная, эта Минни.

Она тужилась и ухала. И сопела.

– Пыхтишь как свинья, Мин, – шепнула я.

Она засмеялась – безумным, бессильным смехом – и рухнула на меня и замерла, но ненадолго: миссис Криго обругала меня, велела придержать язык и приказала Минни тужиться без перерыва.

И вот наконец звук – то ли вскрик, то ли стон, то ли вой – как будто бы он исходил глубоко из-под земли, а не глубоко изнутри Минни – и с этим звуком младенец вышел из нее.

– Вот он! Давай, Минни, выталкивай! Умница, девочка! Умница! – подбадривала ее миссис Криго, вытаскивая малыша.

Он был крошечный, синий, весь покрыт кровью и чем-то вроде сала. Он показался мне совсем непривлекательным, и все же я засмеялась, обрадовавшись ему, несмотря на такую его наружность, а секунду спустя миссис Криго вручила его мне, и я зарыдала, потрясенная: вот я держу на руках новехонького младенца моей старой подруги. И младенец тоже плакал. Да что там – вопил во все горло.

Второй младенец, девочка, явилась на свет куда легче. На лице у нее была пленка, «сорочка» – миссис Криго тут же стащила эту пленку и бросила в огонь.

– Чтоб Сатана ею не завладел, – пояснила она.

Понятия не имею, зачем Сатане эта гадость.

Миссис Криго распутала длинные серые шнуры, выходившие из животов малышей, и перерезала эти шнуры, отчего мне слегка поплохело. Потом она достала иголку с ниткой и принялась зашивать Минни, и я решила, тут уж я точно упаду в обморок, но у миссис Криго не очень-то упадешь. Она загоняла меня так, что я и думать забыла о своем самочувствии. Мы помыли Минни, и детишек тоже помыли, и сменили простыни на кровати, а окровавленные замочили в стирку. Потом миссис Криго заварила Минни чай из семени фенхеля, чертополоха и хмеля, чтобы вызвать прилив молока. Мне она велела сесть и перевести дух. Я так и сделала. Закрыла глаза, хотела отдохнуть всего минутку, но, видимо, уснула: когда я открыла глаза, Минни уже кормила одного из малышей, и в доме пахло пекущимся печеньем и горячим супом.