– Меня зовут Ромео.– Его голос прозвучал как-то визгливо. Она с наигранным интересом подняла на него свои дымчатые глаза и улыбнулась, обнажив ряд ровных мелких зубов.

– Паулина – полька, почти, как и я. – пояснил Люциус. Паулина кивнула и сказала:

– Привет, Ромео, приятно познакомиться. – ее голос был высоким и сипловатым. Она почти не вынимала сигареты изо рта.

– Ты куришь, – полуспросил-полусказал Ромео. Она удивленно подняла брови.

– А что, что-то не так?

– Нет, нет, все нормально. Я тоже курю…то есть, курю, но пытаюсь бросить. А то…я и так маленький, совсем не расту. – Он попытался пошутить. Она кивнула с серьезным видом. Взгляд ее блуждал. Ромео сделалось очень не по себе. Ей было явно на все плевать. Один Люциус радовался, словно совершил некий подвиг.

Спустя пару минут Люциус глянул на часы, вскочил и торопливо пробормотал:

– Я сейчас вернусь! Не скучайте! – И, пока Ромео успел что-то сообразить, Люса и след простыл.

Он робко глянул на Паулину. Ее лицо оставалось безучастным к происходящему.

– Выпьем? – Меланхолично предложила она.

Они подняли стаканы, и Ромео осушил свой до дна. Для храбрости. Пиво невкусно горчило. И, спустя несколько минут, в голове как-то странно затуманилось.

«Господи, что это за пиво такое?…Надо узнать, чтобы больше его не пить…как же я сяду за руль?» – подумал он, но поймал себя на том, что взгляд его оставался прикованным к роскошному рту Паулины.

Заиграл бэнд. Каким образом блюзмены пробрались на сцену сквозь завесу табачного дыма и пьяных воплей, навсегда осталось загадкой. Как и то, насколько хорошо они пели:

«Пошел как-то напиться…..Пада-бададам……..

мне навстречу шел парень….Пада-бададам……

сунул нож мне в живот…..пада-бададам….

не пью я с тех пор……падам-падам-дам-да-дам….»

Наверное, от нечего делать, Паулина лениво поднялась со стула и стала медленно изгибаться в такт музыке. Она танцевала как бы нехотя, с томлением. Она давал ему, как следует рассмотреть себя. Было нечем дышать. Ромео теребил ворот футболки, пытаясь освободить горло для вдоха. Тем временем Паулина уже незаметно расстегнула большую часть пуговиц на своей блузке. Ее юбка поднялась так высоко, что приоткрыла кружевную резинку на черном чулке. Она двигалась совсем рядом, она смотрела на него своими дымчатыми глазами. Ее огромный рот был полуоткрыт, а грудь бесстыдно выглядывала из-под распахнутой ткани. Она звала его. Звали серые глаза, звал красный влажный рот, звала кружевная резинка на чулке, поперечные ленты на голой спине. Его голову паутиной затянул густой туман.

Спустя мгновение он уже молча волок ее вдоль барной стойки, по уже проторенному пути.

Он торопился. Он не мог терпеть, не мог ждать, он почти не контролировал себя. Ему было не до сантиментов, комплиментов и ухаживаний. Она сама была виновата. Она спровоцировала его. Он прижал ее к стене с такой неожиданной силой, что она сдавленно охнула.

С блузкой не было проблем: ее и так почти не было, юбка тоже не стала преградой. Когда Ромео рывком вздернул ее и скользнул рукой вверх по бедру Паулины, сладостная дрожь пробежала по всему его телу: на ней не было белья. Возбуждение захлестнуло его горячей волной снизу живота до самой макушки. В голове вместо мозга плескалась раскаленная лава. Он сипло застонал, когда она сама подалась к нему и закинула длинную тонкую ногу ему на пояс. В дверь туалета ломились пьяные мужики, но их стук послужил Ромео только, все ускорявшимся ритмом. Она тонко взвизгивала при каждом толчке. Сознание Ромео билось в огненных потоках лавы, он весь был единым пульсирующим нервом, в который вонзили раскаленную иглу. Он обхватил ладонью ее шею и прижался к ней губами, чтобы приглушить свои вскрики. Темп их ускорился до безумного галопа, от наслаждения у него перехватило дыхание, как вдруг…пронзительно зазвонил телефон.

Каким образом он умудрился сунуть его в карман, когда тащил девушку в туалет?! От вибрации трубка выпала из кармана и со стуком упала на пол. На полу он продолжал звонить. Он звонил и звонил, крутясь волчком, заполняя сверлящим звуком все пространство.

Ромео обвел туалет безумным, невидящим взглядом, посмотрел на трубку. На дисплее мигало: «Мама». Сознание толчком тут же вернулось в его тело. Он торопливо отстранился от Паулины, одной рукой подхватил джинсы, второй потянулся за телефоном, но запутался в штанах и упал на пол. Девушка смотрела на него. Глаза ее расширились. Она была обескуражена, не ожидая ничего подобного. Она замерла, она даже не пыталась прикрыться.

– Да, мам. – еще срывающимся голосом сказал Ромео. Сердце его колотилось в затылке, в ушах, в горле. – Мам я…я…– он смущенно глянул на Паулину, взгляд которой стал презрительным. – Нет, я просто бежал. – Нашелся он. – Да, я бежал к машине, через дорогу. Ну да, сейчас поздно, я скоро буду. Не волнуйся, я скоро приеду. Мама, сегодня я делал все, как тебе говорил. Да. Извини, мам. Я…я… люблю только тебя.

Взгляд Паулины окаменел. Она поправила юбку, застегнула блузку. В конце концов, Ромео закончил разговаривать, поднялся, и начал застегивать джинсы. Он молчал. Паулину мучила обида. Еще никто так с ней не поступал. Просто отпихнул ее как ненужную вещь. Ради чего? Разговора с мамой? Что за урод, этот парень? Она не выдержала.

– Значит, ты – маменькин сынок? – ядовито спросила она. Ромео застыл на мгновение и повернулся к ней. – Маменькин сынок! – продолжила она, растягивая слова. Акцент ее сделался очень резким. – Ну, ты и фуфло! Ты потрахаться нормально не можешь? Тебе надо с мамочкой своей поговорить?! На что ты вообще годишься?!

Взгляд Ромео почернел. Безумие инстинктов еще владело им, он почувствовал, что кровь вновь приливает к его голове. Но на этот раз не от желания.

«Тогда иди и трахай свою мамашу! Можешь ей вставлять на полную катушку! И не с кем будет разговаривать»!

Он сам не понял, как это произошло. Он опомнился, когда Люциус, выбив окно туалета, оттаскивал его от распростертого на полу женского тела, которое он бил кулаками, разбитыми в кровь, крича что-то про свою мать. Они выбрались так же через окно, и бросились бежать. Скрывшись в темноте аллей, они ушли от вмиг протрезвевших мужиков, от охраны и от полиции. Благо, Синий Купер был припаркован в стороне от бара, так что им удалось уйти незамеченными.

Пока Люциус уводил машину как можно дальше от злополучного заведения, Ромео огорошено смотрел на свои разбитые руки. Кроме ужаса и стыда, он ощущал боль. Ему было так больно, как будто он только что избил сам себя. По странному совпадению, Люциус остановил машину у того самого холма, где Ромео был утром. Во тьме холм казался совсем другим.

Едва остановившись, Люс выскочил из машины, выволок из нее Ромео, и с размаху ударил его кулаком под скулу. Ромео осел в траву и закрыл лицо руками.

– Ты – сука, урод! Что с тобой?! Что с тобой творится?! Скотина! Что ты сделал с Паулиной, гад?! Ты в своем уме, твою мать?!