Никак! 

Мне страшно без него. Какие тридцать километров? Пешком? Да меня одна мысль пугала, что придётся искать некого Антипу. А если Уар ошибся, и этот Антипа Вересень мне не поможет? Они тут до женщин все голодные, сексуально озабоченные. 

Не хватало ещё!

Я одного-то с трудом выношу.

Конечно, жить захочу, побегу, как миленькая. Но не хотелось!

— Если он убил Айю, я тебя не пожалею, сучка!

— Заткни пасть, кобель! — злобно огрызалась я. 

В решётку на окошке прилетел камень. Ещё через минуту, свет закрыла волчья морда.

— Слышишь, сука Кветеня?! Если Айю не найду, вскрою эту консервную банку и вытащу тебя.

— Айя жива! — выкрикнула я.

Надеялась, что Айя, это та девушка, что умеет портал между мирами открывать. 

— А ты-то выживешь?! — огрызнулась волчья морда. — Сейчас я эту дыру закрою, задохнёшься!

Я достала ружьё. Переломила его об колено и вставила два патрона. Щелчком сложила ружьё обратно и прицелилась в оборотня.

Выстрелила без сожаления, но он слишком быстрый. Видимо не попала, раз с улицы донëсся дикий ржач. 

Запах гари, и дыма. Плечо ударило отдачей. Рука сразу же заболела.

— Незавидный вдовец твой Кветень! Лучше сейчас из дома выходи, пока я добрый. Дикая людская сучка! Ты мне нравишься. 

— А ты мне нет! Отвали на хрен!  — злобно заорала я.

—  Зря борешься за него! Укусы Бестий ядовиты, недолго Кветеню осталось.

Опустила ружьё и медленно перевела взгляд на свои рваные штаны.  Они с меня падали, держались на честном слове – Уар и пуговицу и ширинку порвал. Я их быстро стянула и посмотрела на то место, за которое меня Бестия когтями зацепила.

Не чувствовала боли, но три бугра загноились и вспухли, от них синими разводами стала на коже проявляться кровеносная система.

Задрожали губы, затряслись руки.

Ладно… Двадцать пять уже, я многое попробовала в этой жизни, даже оборотня. Не каждая женщина может похвастаться таким.

Горько усмехнулась и закинула в кипящую воду «Волчий дух».

— Ладушка! Выходи, я буду ласков. 

— Только сунься, башку прострелю! 

****

Я провела рукой по своим волосам. Выпала целая прядь, как паутина между пальцами в свете догорающей свечи.

Тело всё ломало. Я рассматривала свои запястья. Выделялись вены, кожа словно иссушенная.

Если Уар умрёт, то я стану Бестией. Пойду к бабуле под скалу жить, жениха там себе найду.

— Бля, — заныла я со смехом отчаяния. — Это ты виноват! Ты меня вот в такое затащил! Твоя жена так со мной!

Тяжёлая рука упала мне на грудь, задавив и не дав сделать вдох полной грудью.

Он так интересно пах в этот момент. Самцом. Вот точно сказать невозможно, что за оттенки в его запахе, древесина, немного горечи и секс.

Секса хотелось, и умирала и полной трэш со мной происходил. И я смеялась в накатывающей истерике.

— Ненавижу тебя, — я металась, рычала и пыталась укусить оборотня, когда он на меня навалился. В ладони взял моё лицо, и обездвижил. Напился «Волчьего духа» приободрился. А я погибала.

Свеча догорела, светились его глаза жёлто-зелёным светом.

— Восемьсот лет никто не ставил метки,— прохрипел в темноте Уар. — Теперь я понял, что несёшь ты нашему роду.

Он опустился ниже. Его горячее тело скользнуло по моему, ещё больше возбуждая. Ненормальное желание, животное и неприятное моей человеческой натуре.

Шершавый язык прошёлся по шее, облизал ключицу. Лифчик, в котором я тут бегала, отодвинул в сторону и как…

Укусил!

Я от резкой боли заорала благим матом и стала неистово сопротивляться. Дралась, когтями его царапала. Если Бестии ядовитые, пусть бы сдох подонок! Только вот я не Бестия.

Его клыки внутри моей груди, как два воткнутых ножа. Больно даже шевельнуться, а потом от этого укуса стало по крови разливаться колдовство, да такое мучительное, что я продолжила истошно кричать, не зная, как справиться с болью.

Затекло всё тело, кровь пульсировала, словно налитая свинцом и сердце не справлялось с такой я тяжестью, заболело, зарыдало в груди. Начало тошнить, потом закружило, завертело и я потеряла сознание.

Падала в бесконечно глубокую черную яму. Падение сводило ноги и руки, щемило в животе. Я старалась остановить это, но кроме паники ничего не ощущала.

Чувство полёта сменилось на ощущение тверди.

Сон был странным. Я стояла в тёмном помещении. По ощущениям оно было гигантским. Какой-то нереальный зал. Пола не видно, потолка тем более и стен не было. Свет падал сверху над зеркалом, перед которым я стояла. Источник света определить было сложно.

В отражении стояла я. Худая и бледная. Глаза шальные горели, отражение улыбалось, я нет. Она голая, я в остатках нижнего белья.

— Привет,— сказала мне девушка с длинными волнистыми волосами и большими карими глазами. — Я так рада!

— Чему? — недовольно буркнула я.

— Что нас теперь двое!

— Кто ты? — насторожилась я и оглянулась по сторонам, но кроме кромешной тьмы ничего не смогла различить.

— Я твоя звериная часть. Твоя волчица! Лада из клана Кветень.

— Ты мне не нужна, — разозлилась я и махнула рукой. По моей воли тьма закрыла, как покрывало, зеркало, и отражение осталось скрытым.

— Человек, — жалобно заныла волчица. — Оборот необратим, ты уже одна никогда не будешь.

Я на одной силе воле постаралась проснуться.

Проснулась.

Лежала в тёмной комнате на семейном ложе. Под соболиным покрывалом бельё оказалось хлопковое. Рядом спал мой самец. Он был слаб, хрипело его тяжёлое дыхание. Пальцы прохладные сплетались с моими под одеялом. У него такие глубокие порезы на теле, что я вспомнила о раненой ноге. Посмотрела на неё. Кровь не шла, но шрамы останутся надолго.

К волку задом повернулась и прижала к себе пуховую подушку.

Единственным источником света было оконце в купальне. Дверь туда была открыта, и яркое солнце узким лучом попадало в коридор.

— Ничего теперь не бойся, — слабо сказал Уар.

— Ты даже не спросил, хочу ли я, — по щекам потекли слёзы.

Я надёжно спрятала свою волчицу. Можно же с философской точки зрения подойти к тому, что произошло. В каждом человеке есть свой зверь, только показывать его и выпускать не стоит. Можно спокойно жить.

— У меня совсем мало времени приручить тебя, — тяжело дышал Уар.

— Мне казалось это вашего брата приручать надо, — ответила я.