– Теперь нет работы, – сказал я. – Нигдетеперь нет такой работы, чтоб можно было жить не впроголодь.

– А почему?

– Не знаю.

– Вот и я не знаю. Но только моя семья будет сыта дотех пор, пока другие сыты. Они хотят выморить вас, кончей, отсюда, чтобы можнобыло сжечь ваши лачуги и настроить отелей и сделать из Ки-Уэст туристскийгород. Так я слышал. Я слышал, что они скупают земельные участки, а потом,когда голод погонит бедняков голодать в другое место, тогда они явятся иустроят здесь красивый уголок для туристов.

– Ты говоришь, как красный, – сказал я.

– И никакой я не красный, – сказал он. –Просто меня зло берет. Меня уже давно зло берет.

– Оттого, что ты остался без руки, тебе не легче.

– Черт с ней, с рукой. Без руки так без руки. Бываютвещи похуже, чем остаться без руки. У человека ведь две руки, да кроме рук естьеще что-то. И если он потерял одну руку, а все остальное у него цело, он ещевсе-таки человек. Ладно, к черту это, – говорит он. – Я не желаю обэтом разговаривать. – Потом минуту спустя он говорит: – Остальное у менявсе цело. – Потом он включил мотор и сказал: – Поехали, надо повидать этихлюдей.

Мы поехали вдоль бульвара, где с моря дул ветер и навстречуизредка шли другие машины, и от мостовой пахло тиной в тех местах, где волны всильный шторм перехлестывали через волнорез. Гарри правил левой рукой. Он мневсегда нравился, и я не раз ходил с ним на его лодке в прежние времена, но онстал совсем другой с тех пор, как лишился руки, да еще таможенные властизахватили его лодку, потому что этот тип из Вашингтона, который тогда отдыхалздесь, показал, что видел, как с нее выгружали спиртное. На лодке Гарри никогдане унывал, а без лодки сразу приуныл. Должно быть, он обрадовался поводувыкрасть ее. Он знал, что это будет ненадолго, но за это время, может быть,удастся выколотить немного денег. Мне деньги нужны были до зарезу, но я нехотел попадаться. Я сказал ему:

– Только как бы нам не попасться, Гарри.

– Хуже не попадешься, чем ты попался, – сказалон. – Что может быть хуже, чем умирать с голоду?

– Вовсе я не умираю с голоду, – сказал я. –Какого черта ты заладил одно и то же.

– Ты, может, и нет, а вот дети твои наверно.

– Ну, будет, – сказал я. – Работать с тобой ясогласен, но разговоры эти ты брось.

– Ладно, – сказал он. – Но смотри, подходитли тебе это дело. А то в городе охотники найдутся.

– Подходит, – сказал я. – Я же тебе сказал,что подходит.

– Тогда встряхнись.

– Сам ты встряхнись, – сказал я. – Это ты тутрассуждал, совсем как красный.

– Ну, ну, встряхнись, – сказал он. – Все вы,кончи, – кисляи.

– С каких это пор ты перестал быть кончем?

– С тех пор как первый раз наелся досыта. Свинство этобыло так говорить, но он и мальчишкой ни к кому не знал жалости. Правда, и ксебе он тоже никогда жалости не знал.

– Ладно, – сказал я ему.

– Ты, главное, поспокойнее, – сказал он. Впередиуже показались огни бара Ричарда.

– Здесь мы их увидим, – сказал Гарри. –Только застегни свой рот на все пуговицы.

– Иди ты к черту.

– Ну, ну, поспокойнее, – сказал Гарри, сворачиваяв переулок и подъезжая к бару с черного хода. Он был задира, и язык у него былскверный, но он мне всегда нравился, честное слово.

Мы остановили машину у черного хода и вошли в кухню, гдежена хозяина стряпала у плиты.

– Привет, Фреда, – сказал ей Гарри. –Краснобай здесь?

– Только сейчас пришел. Привет, Элберт.

– Привет, миссис Ричард, – сказал я. Я знал ее,еще когда она жила в «джунглях»[6], но у нас в городе немало работящих замужнихженщин вышло из таких, а уж эта – одна из самых работящих, можете мне поверить.

– Дома все здоровы? – спросила она меня.

– Все в порядке.

Мы прошли через кухню в комнату за баром. Там за столомсидел Краснобай, адвокат и с ним четверо кубинцев.

– Садитесь, – сказал один по-английски. Это былздоровенный детина, грузный, широколицый, с хриплым голосом, и он уже здоровонакачался, это сразу видно было. – Как вас зовут?

– А вас как? – спросил Гарри.

– Ладно, – сказал этот кубинец. – Пусть будетпо-вашему. Где лодка?

– Стоит в гавани для морских яхт, – сказал Гарри.

– А это кто? – спросил кубинец, глядя на меня.

– Мой помощник, – сказал Гарри. Кубинец оглядел меня,a двое других кубинцев оглядели нас обоих. – У него голодный вид, –сказал он и засмеялся. Другие не смеялись. – Выпить хотите?

– Можно, – сказал Гарри.

– Чего? Бакарди?

– Что вы сами пьете, – ответил ему Гарри.

– Ваш помощник пьет?

– От рюмки не откажусь, – сказал я.

– Тебе никто еще не предлагал, – сказал рослыйкубинец. – Я только спросил, пьешь ли ты.

– Да будет тебе, Роберто, – сказал другой кубинец,молодой, почти совсем еще мальчик. – Неужели ты не можешь обойтись безпридирок?

– Какие тут придирки. Я только спросил, пьет ли он.

– Налей ему, и все, – сказал второйкубинец. – Давайте говорить о деле.

– Сколько вы хотите за лодку, приятель? – спросилкубинец с хриплым голосом, тот, которого звали Роберто.

– Смотря по тому, что вам нужно, – сказал Гарри.

– Нам нужно, чтобы вы перевезли нас четверых на Кубу.

– А куда на Кубу?

– В Кабаньяс. За Кабаньяс. На побережье, немного дальшеМариэля. Вы знаете, где это?

– Еще бы, – сказал Гарри. – Только перевезтивас туда?

– Больше ничего. Перевезти нас туда и высадить наберег.