— Не прикидывайся! Лучше позвони еще раз дружкам своим, чтоб этот телефон никуда не девали. Как их там: Череп и Гоша?

У чадящего костра повисло тягостное молчание, как черный дым над заброшенными огородами.

— Давайте, заканчивайте, да я вас накормлю, — миролюбиво сказала старуха.

— Да нет уж, мы сытые, — отказался Аркан.

Митроха загундосил себе под нос: «Я пацан из подвала, ты пацан-проглот…»

— Да ладно уж, не дуйтесь. Но телефон надо будет отдать, — мягко, но решительно сказала старуха с беломориной.

Аркан, переступив через себя, все же позвонил Черепу: «Мобилу никуда не девать!»

— А кабель, чтоб вы знали, я беру в заброшенном бункере, где стояла ракетная часть, — продолжила бабуля разговор. И добавила: — Все равно негодный, видишь, крысы сожрали изоляцию.

Она закурила крепкую папиросу. Аркан и Урюк ловили жадными ноздрями прогорклый дым, сами не решаясь закурить при бабке.

— И копейка, что зарабатываю, на сына идет. Он подполковник целый, орден боевой имеет…

— В Чечне воевал, что ли?

— Да нет, он в ракетных войсках служил. Облучение получил, комиссовали… Теперь на пенсии, все по госпиталям чахнет, — она раскурила погасшую папиросу. — Жена от него сбежала, дочка тоже не особо…

Пацанам стало как-то неловко за чужое горе, за сбежавшую подполковничью жену и за его черствую дочку.

«Наверно, красивая дочка», — неурочно подумал Миртофан.

…Управившись с «рубкой дров», пошли к старухе в избу. Она стала жарить яичницу с соевыми сосисками. Потом, отлучившись в другую комнату, принесла увесистый сверток.

— Вот пришла посылка сыну, считай, от министра обороны, — взяла сверток, вынула блестящую подарочным глянцем увесистую книгу «Ордена и медали Российской империи, Советского Союза и Российской Федерации».

Урюк Митроха перестал бубнить про себя «Я пацан из подвала…», начал аккуратно листать лощеные страницы. Почему-то задержался на непритязательной медали «За покорение Ханства Кокандского».

Неведомо из каких глубин Митрофанова подсознания всплыла легенда том, как русский солдат Евлампий (почему-то Евлампий) двести лет назад привез из кокандского похода чуть ли не ханскую дочку (брехня, конечно). Оженился на «чистой азиятке», обратив ее в свою веру.

Митрохе пришлась по вкусу такая историческая легенда, объяснявшая его азиатский разрез глаз. Уж не от случайного татарина нагуляла его мать — корни Митрофановы, может, от какого-то бая или даже хана. Вот!

«Я пацан из барханов. Я пацан-бархан!» Дальше ничего более-менее пристойного не сочинялось. Но в конце хотелось: «Я — хан!»

Аркан листал красочную книгу и думал поверхностно, не глубже 23 марта 1992 года, когда учредили «Золотую Звезду» Героя России. Скромная такая золотая звезда. Аркану захотелось такую.

— Это надо в горячую точку, — решил он.

— Не надо в горячую точку. В жизни всегда есть место подвигу, — мудрствовала старуха. — Это Максим Горький сказал, писатель такой был…

— Горький, сладкий… Лишь бы облучение не получить, — Аркан не стал продолжать, а навалился на яичницу с пальцевидными сосисками. Потом вдруг спохватился, начал звонить Черепу и Гошке:

— Телефон никуда не дели?

— Нет, Аркан, ты ж сказал.

Старуха рассказала, где живет болтушка Маргарита Николаевна, которая у ее внучки руководит классом.

Вечером Аркан с Митрохой, отмывшись от кабельной копоти, пошли по указанному адресу. Из дверей вынырнула пухленькая женщина в легкомысленном халатике.

— Вы Маргарита Николаевна?

— Я, а что?

— Вы сегодня потеряли телефон на остановке…

— Да… Украли его у меня, вырезали из пакета.

— Да нет, вы его потеряли! Там в автобусе на двери какая-то железка торчала и порвала ваш пакет, — самозабвенно придумывал Аркан правдоподобную версию. — Мы нашли ваш телефон, вот он! — и протянул серебряный слиток «Нокии».

— А как вы узнали, что я здесь живу? — еще не веря своему счастью, расспрашивала Маргарита Николаевна.

— Найти, конечно, было трудно… Мы позвонили в институт, где вы читали доклад «Влияние на поведение подростков» и нам сказали ваше имя: Маргарита Николаевна из сорок первой школы. Потом позвонили в сорок первую школу и узнали ваш адрес. Вот так! — победоносно заключил Аркан.

Митроха восхищался, как тот складно врет. Маргарита Николаевна была обескуражена полудетективной историей со счастливым концом.

— Ой, мой телефон!!! — из-за плеча учительницы вынырнула пухленькая девушка лет семнадцати. Аркан встретился с ней взглядом, вспомнил, что ему только пятнадцать и он мелковат для этой пышечки. «А вообще, хрен ровесницу не ищет», — вспомнил он дворовую мудрость и решил влюбиться в дочку учительницы. Вот сейчас бы Звезда героя пригодилась.

Митрофан же, ощущая себя прыщавым уродом, искоса взглянул на девушку и снова резанул про себя: «Я пацан-бархан, я настоящий хан!»

На улице светила достойная луна, исключительно похожая на медаль «За покорение Ханства Кокандского».

Какой-то продрогший синоптик отогнал стаю туч за заводскую окраину и разминал ревматические пальцы. Слезные железы неба истощились до утра. Бабье лето все же не исключается — Маргарита Николаевна романтично укуталась в легкомысленный халатик.

Пермь

Рассказ

Электронный писк будильника вырывает Петровича из скопления серо-белых снов и цветастых простыней. Ядовитый циферблат показывает пять часов утра.

— Ты что вскакиваешь, как ошпаренный? — возникла полусонная женщина, раскинув, однако, тут же на освободившееся постельное пространство свои зефирные прелести.

— Спи-спи, — успокоил Петрович примиренческим шепотом жену и нырнул в мешковатый тренировочный костюм.

Дичь какая-то, вставать в пять утра ради того, чтобы растрясти лишние килограммы мелкочиновной требухи.

В такую рань — понятно почему: чтобы честной народ не смущать. И так, кто знает, хихикают над толстолобиком. Он, бедолага, почти полгода регулярно занимается этой беготней, мечтает достойно выступить на корпоративных новомодных бегах. Начальник у него — несостоявшийся чемпион, понимаешь…

Саркофаг лифта, умягченный рекламой и предвыборной макулатурой, спускает его в предутреннюю октябрьскую слякоть. Листовка приклеена прямо на зеркало лифта.

Зеркала в лифте появились не так давно. Продвинутый председатель ТСЖ съездил в какую-то ближнезаморскую командировку и изрек: «Если повесить зеркала в лифте, подростки не будут вандалить». Так и называются зеркала антивандальными. Новшество собственникам жилья ничего не стоило. Ушлый управдом, как его по-старому называли, выбил какие-то деньги на антивандальные зеркала в фонде «Наш город — культурная столица Поречья». Петрович ему по-соседски помог. Бескорыстно, конечно. Манерный президент фонда, обрадовавшийся живой идее и заявивший в телевизор, что антивандальные зеркала в лифтах будут хитом сезона, отдал дружественной фирме выгодный заказ на зеркала.