Бросив взгляд в окно и убедившись, что идет дождь, Лоренцо сверился с прогнозом погоды. На сегодня обещали холод, а значит, в парке будет меньше посетителей. Но судя по бухгалтерским отчетам, сезон оказался удачным и посещаемость росла. Он натянул теплую куртку и сапоги, взял рацию и мобильник и пошел вниз, пытаясь по пути вспомнить, как давно он не ночевал в своем съемном домике.

* * *

Анук ликовала. Ее взяли на должность шеф-повара в большой ресторан города Тонон-ле-Бен[15], на берегу Женевского озера. Это заведение славилось своей кулинарией, но недавно потеряло одну звезду[16], и его владельцы твердо решили восстановить прежний высокий статус. Среди многих предложений, которые Анук изучила за последние месяцы, это казалось особенно заманчивым, и она подписала договор.

Прежде всего она хотела сообщить эту новость Лоренцо и связалась с ним по скайпу тем же вечером, как у них было принято. Эта возможность – видеть друг друга при беседе – до сих пор позволяла им сохранить прежнюю близость, и первым, что увидел Лоренцо на экране, была торжествующая улыбка сестры.

– Судя по всему, я тебя не разбудила, братец, ты даже еще не в пижаме!

– И не надейся ее увидеть, я их не ношу.

– Но и одетым тоже, наверно, не спишь? Ладно, а теперь слушай: дело сделано, я нашла работу.

– Где?

– В двух часах езды от тебя, на другом берегу Женевского озера. «Кольвер» – это тебе что-нибудь говорит?

– Нет…

– Так вот: это ресторан, где я буду работать шеф-поваром! Прекрасное заведение, которое нуждается в новых идеях и где я смогу завоевать известность. Хозяева решили нанять молодого, но опытного шеф-повара. Мое резюме им понравилось, и мы обо всем договорились – в частности, об очень приличной зарплате, если дело пойдет на лад.

– Ну, прекрасно!

– Я тоже так думаю. И поскольку на этой неделе мне придется туда съездить, чтобы уладить некоторые вопросы, я рассчитываю заодно повидаться с тобой. Вторник тебе подойдет?

– Да, конечно. Если захочешь переночевать, я тебе уступлю свой домик. Сам я там никогда не бываю, провожу почти все время в парке.

– Значит, решено. Да, забыла сказать: папа и мама в полном восторге, они обещали стать, в числе прочих, моими первыми клиентами. – И Анук состроила виноватую гримаску, вызвавшую смех Лоренцо.

– Ну конечно, я понимаю, что они радуются за тебя, – успокоил он сестру.

– Да, жаль только, что папа никогда слышать не хотел о твоих достижениях…

– О, все мы знаем, что он думает о моей профессии.

– Но это же несправедливо и очень обидно!

– Я ему не сын, и он никогда не относился ко мне особенно тепло. Зато вас, всех троих, он обожает и счастлив, когда вы добиваетесь успеха.

Анук упрямо покачала головой:

– Прости, я не хотела говорить о грустном, упоминать о нем.

– Да меня это ничуть не огорчает.

– А меня огорчает! Ты благородный человек и никогда не позволял себе порицать его, но это не значит, что ты об этом не думаешь, верно?

Лоренцо уклонился от ответа, и Анук закатила глаза.

– Знаешь, что я тебе скажу? Я иногда чувствую себя виноватой: нам с Летицией следовало бы вставать на твою защиту.

– Ну, вы же были совсем девчушками, – великодушно напомнил ей Лоренцо.

– Да, но теперь-то мы выросли. И еще: хочу тебе признаться, что папа предложил мне финансовую помощь, а тебе отказал. К счастью, я в ней не нуждаюсь, иначе чувствовала бы себя виноватой перед тобой.

– Ой, перестань, эти угрызения совести совершенно излишни. Расскажи мне лучше о «Кольвере».

И Лоренцо выслушал подробное описание ресторана, где Анук предстояло жить и работать. Он не сомневался в том, что его сестра вполне заслуживала этой неожиданной удачи и, уж конечно, не упустит ее. Страсть к кулинарии она питала с самого детства; ему помнилось, как она, еще четырехлетней девочкой, взбиралась на табурет в кухне и наблюдала за тем, что делает мама. Очень скоро она научилась самостоятельно печь пирожные, а потом начала готовить и другие блюда. Сперва Мод посмеивалась над этой страстью, но потом стала восхищаться кулинарными талантами дочери. Было ясно, что той следует учиться в Школе гостиничного бизнеса, и с тех пор Анук не переставала совершенствоваться в своем мастерстве.

– А как у тебя с ухажерами, – все еще никого на горизонте? – спросил Лоренцо, чтобы поддеть сестру.

– Ой, ну кто бы спрашивал! Ты же знаешь, что для этого мы с тобой слишком занятые люди.

– Это тебя не извиняет.

– Может быть… В любом случае пока что я не знаю, где найти время для этих глупостей.

– Ничего – вот влюбишься, и время найдется.

– Неправильный ответ! Хочу тебе напомнить, что ты его когда-то не сумел найти для Жюли.

– И вовсе в этом не раскаиваюсь, поверь мне, – ответил Лоренцо куда более сухим тоном, чем хотелось бы.

Нахмурившись, Анук долго смотрела на него, потом наконец улыбнулась:

– Ладно, приму к сведению. Так, значит, увидимся во вторник?

– Очень буду рад.

Он отключился и еще несколько минут посидел, не двигаясь, перед темным экраном.

* * *

– Марк, ты должен сообщить ему! – воскликнула Жюли.

– Но ведь это просто мое впечатление – может, я зря паникую. После того, что случилось в Туари прошлым летом, мы все стали излишне подозрительны и в каждом посетителе видим злодея.

– Как бы то ни было, нужно известить Лоренцо.

– Но ты же его знаешь: он так всполошится, что моментально организует ночные обходы парка и поставит на уши весь персонал.

– Что ж тут плохого?! Лучше уж так, чем рисковать животными, разве нет?

Марк вышел из-за стола, чтобы вскипятить еще воды для чая.

– Ты его пьешь литрами, – констатировал он.

– Я уже отказалась от кофе – так могу я хотя бы пить чай по утрам?

– Как тебе угодно, – неохотно ответил Марк, – но чай – это тоже возбуждающее.

Жюли смотрела, как он включает электрочайник и точными движениями выливает из маленького чайничка старую заварку. Она знала его характер – ровный, сдержанный, – знала, что он не станет паниковать по пустякам, и тем не менее сегодня он счел нужным поделиться с ней неприятным впечатлением от пары посетителей.

– Эти двое типов слишком долго стояли у слоновника и показались мне подозрительными. Но ничего плохого они не делали. Просто… ну, сам не знаю…