Утром я пришла в «Белую цаплю», чувствуя себя так, словно по мне проехал автомобиль, а потом его подвиг повторил экипаж. Правая рука казалась чужой — кто-то пришил ее к моему телу небрежными стежками и решил, что и так сойдет. Несмотря на раннее утро, возле заведения уже были зеваки всех полов и возрастов. Один из них, немолодой джентльмен в белом костюме и такой же белой шляпе, осведомился: — Барышня, что же получается… вы ведьма? Я не могла вспомнить его среди тех, кто вчера наблюдал за представлением золотых рыбок, но это не значило, что он не мог наблюдать за сражением, допустим, из ресторана, спрятавшись за стойкой. — Я Эрна Уиллоу, законопослушная ведьма, — скучным тоном ответила я. — Мою регистрационную книжку вы в любой момент можете увидеть у курирующего инквизитора по запросу полиции. Вот именно, по запросу. Я не обязана показывать свои документы, кому ни попадя, просто потому, что людям приспичило сгореть от любопытства. Да, ведьмы по мнению добропорядочных обывателей это сор под ногами, но бургомистр Ханибрука был прав: у нас правовое государство. Это дает мне возможность хотя бы упоминать законы перед тем, как меня бросят свиньям или кому похуже. — Вы поймите правильно, — дама весьма впечатляющих размеров, которая держала под руку заинтригованного мной господина в белом, подхватила нить беседы, и я почувствовала внутренний холод. Когда со мной говорили вот так, то следующим номером программы было предложение собирать манатки и утрепывать без оглядки. А то ишь, чего удумала, ведьмища! Жить с порядочными людьми. Не жирно ли будет? — Вы поймите правильно, — продолжала дама. — Ваш род, как бы это сказать, гнуснопрославлен. А тут ведьма спасала людей от чудовища! Немыслимо! — Невероятно! — поддержали ее остальные зеваки. — Мы удивлены! Ведьма-спасительница! — Что удивительного, — хмуро буркнула я. — Говорю же, я зарегистрированная законопослушная ведьма. — Это было потрясающе! — дама прижала руку к пухлой груди, выражая степень своего впечатления. — Как вы бросали заклинания в ту тварь! Эрвин, я говорила тебе, что ехать надо сюда, а не в Уистоншир! Где бы мы еще такое повидали? — Это вам, барышня, — сквозь зевак протолкался неприметный человечек с таким блеклым лицом, что казалось, будто это ожила серая ночная бабочка. Он протянул мне бумажный сверток, на котором красовался герб, лев с иголкой в лапе, и объяснил: — Там фартучек, полотенце и прихватки. Я Томас Сандерсон, здешний портной. Ежели потребуется — заходите, там визитка и адрес. Да, похоже, я сумела поразить здешних обитателей не только своими десертами. И кажется, тут у меня нет врагов. Я улыбнулась, поблагодарила портного и сказала: — Сегодня будут десерты из ананасов. Надеюсь, они впечатлят вас не меньше. На том обмен любезностями и завершился. Я вошла в «Цаплю», Лука, который мариновал на кухне очередные стейки, помахал мне и, когда я переоделась и встала к своему столу, спросил: — Что это за дрянь-то была? — Понятия не имею, — призналась я. — И мне, честно говоря, страшновато. Первым делом я взялась за торт с ананасом и горьким шоколадом. Когда я училась кулинарии, то лишь по рассказам знала, каковы ананасы на вкус, и считала, что в них кислоты всегда больше, чем сладости. Но в тех плодах, которые вчера привез Марун, не было ни следа кислинки — они окутывали рот такой сладкой свежестью, что хотелось петь и танцевать. Значит, торт. Потом творожное бланманже с манго и на скорую руку кокосовые шарики с ананасом и воздушным сыром. Но сначала, конечно, торт с его тропической свежестью, нежнейшим бисквитом и сливочным кремом. Сначала я взялась за шоколадный бисквит и, взбивая масло с сахаром до пышной массы и добавляя яйца по одному, внезапно поняла, что моя рука уже совсем не болит. — А тебе местные говорили, что наш род гнуснопрославлен? — поинтересовалась я, смешивая муку, какао и соль в отдельной миске. Половина мучной массы пошла в яично-масляную смесь, и я принялась все взбивать, чтобы потом добавить сметану. — Говорили, конечно, — рассмеялся Лука. Мясо отправилось мариноваться и, вымыв руки, он взялся за рыбу. — Но знаешь, брань на вороту не виснет. Обычно говорили так: вы, ведьмачье поганое, те еще мрази, но какой стейк, какой стейк! Ум отъешь! Шоколадный бисквит отправился в духовку, и я взялась за такой же, но белый. Взбить яйца с сахаром, просеять муку с крахмалом, аккуратно перемешать с растопленным маслом и снова отправить выпекаться. Быстро, просто, но я точно знала: сегодня эти торты будут раскуплены, едва я вынесу их в зал. Пока выпекались коржи, я приготовила крем и принялась разрезать ананасы на кусочки. Запах был таким, что я едва не замурлыкала. Наверно, на запах и пришел тот человек, который заколотил в запертые двери «Цапли» — Лука вышел из кухни и вскоре вернулся в компании Саброры. Тот был похож на ищейку, которую спустили с поводка: его сосредоточенное лицо было хмурым, черты заострились, и я сразу же почувствовала себя виноватой, хотя никому ничего плохого и не делала. — Что случилось? — спросила я. Саброра прикрыл глаза, втянул носом воздух и ответил: — Нет, сюда она не проходила, это точно… Я уловил след нашей ведьмы. Сегодня она была возле «Цапли».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мы с Лукой переглянулись, и он развел руками.

— Я пришел в половине шестого. Никого тут еще не было. Дворник улицу мел, вот все, кого я видел.

Саброра усмехнулся. Присел на край табурета с самым небрежным видом.

— Неудивительно, — ответил он. — Если она смогла запечатать силы Эрны, то и свои тоже. Замаскировалась, но тонкие следы все же можно различить.

— Тут были зеваки, — сказала я. — Всем было страсть как интересно взглянуть на ведьму, которая спасла людей вместо того, чтобы уничтожать.

Должно быть, мне следовало прыгнуть на спину Саброре и вгрызться в его горло.

— Я должен вас изучить. Вас обоих, — произнес инквизитор и как-то так повел плечом, что стало ясно: те железные полосы все еще в его теле, и они причиняют боль. Во взгляде Луки был вызов.

— Вы, собственно, разве при исполнении? — осведомился он. Саброра посмотрел на Луку так, словно прикидывал: что будет, если он возьмет, например, вон тот нож и вскроет наглого поваришку?

— Собственно, нет, — ответил он в такт. — Я в отставке, и все это в некотором роде моя самодеятельность. Но я могу этим не заниматься. Сейчас пойду и буду греть кости на пляже, но перед этим позвоню своим коллегам, и вот они-то уж точно будут при исполнении. И не станут с вами церемониться, это я гарантирую.

Лука вздохнул. Казалось, из него выдернули тот стержень, который все это время позволял ему держаться, не опуская головы перед миром.