Вера отстегнула от пояса тяжёлый кошель и бросила к её ногам.

– Вот. За поросёнка. И за мужа… Прости, если сможешь, – сказала она и, развернувшись на каблуках, пошла прочь.

Василису всё ещё потряхивало, когда они, оставшись незамеченными, покинули деревню и вышли наконец к реке, которая – на их счастье – ещё бодро лилась между заснеженными берегами. Василису беспокоила не столько ужасная сцена, что разыгралась у неё на глазах, сколько странные речи чернокнижников, которые донёс до её ушей ветер.

«Вы полвека уничтожали нас…»

«…они вырезают нас, как скот, хотя мы ни в чём не виноваты…»

«Когда мою деревню вырезали Соколы, я насмотрелась на такой сброд, как вы…»

Василиса оглянулась на деревню, которая снова казалась мирно спящей. Что это значило? Бред чернокнижников? Или за этими странными фразами может скрываться что-то большее? Что-то, не давая Василисе покоя, свербило в груди. Она перевела взгляд на Финиста:

– Они…

– Догадываюсь, о чём ты хочешь спросить, – перебил её Финист. – Ты сама сказала, что сейчас не время и не место. И уж тем более не для таких новостей, поверь мне. Но как только доберёмся до Тёмных Лесов, поболтаем, красавица. – Он подмигнул: – Обещаю.

Не дожидаясь ответа, Финист вскочил на ближайшее крыльцо и постучал. В доме кто-то недовольно закряхтел, что-то скрипнуло, послышались шаркающие шаги, и дверь открылась. На пороге стоял средних лет мужчина с русой бородой и крючковатым носом. В ухе его блестела золотая серьга. При виде Финиста глаза его расширились, с щёк схлынул румянец. Финист расплылся в обворожительной улыбке:

– Пришло время отдавать долги, друг мой.

* * *

Мешко – так звали ведьмака – дрожащими руками разливал по чашкам ромашковый чай. Василиса и Кирши сидели на лавке за столом, Финист развалился на печи, а Тирг сидел на окне и всматривался в улицу.

– До Тёмных Лесов дней пять добираться, – неуверенно сказал Мешко. – Так, чтоб чары меня вусмерть не истощили.

– Даю тебе три дня. – Финист забросил в рот горсть орехов.

– Да я же помру!

– Не помрёшь. – Он спрыгнул с печи и уселся на свободную лавку. – Я поделюсь с тобой магией, если будет нужно, – мне она без надобности, а нам время дорого.

– Ты умеешь? – удивилась Василиса.

– Конечно, я же Сокол! Один из лучших, между прочим.

Василиса хмыкнула и отхлебнула чаю.

– Никогда бы не подумала.

Финист состроил мерзкую рожу:

– В общем, раз я невероятно щедр и готов раздавать страждущим магию, предлагаю решить, когда мы двинемся в путь.

– Отдохните пару часов. – Мешко покосился на окно, за которым уже сгущались сиреневые сумерки. – Чернокнижники ложатся спать ближе к полуночи, сами они деревню не стерегут – для этого у них ночницы. Не убивают, но до полусмерти выпивают каждого, кто ночью осмелится из дома выйти. И главная их, Вера, раздала всем жителям полынь. – Он указал на пучки сухой травы над дверью и окном. – Чтобы твари в дом не пролезли. Так что выдвигаться надо перед самым рассветом. Когда ночницы уже сгинули, а чернокнижники ещё не проснулись. Но всё равно надо бы глядеть в оба. Вера говорит, что пугать людей не хочет, так что при ней все чернокнижники смирные. Но сама она ночами в лес уходит до самого утра, тогда остальные, бывает, напиваются и буйствуют.

– Да, мы увидели одним глазом, – сказала Василиса. – В этот раз они не стали дожидаться, пока она уйдёт.

– Уходит каждую ночь? – спросил Кирши задумчиво. – Уж не волколак ли она?

– Сам я не видел, но многие так думают, – ответил Мешко. – А проследить и проверить смельчаков нет. Но пока людей не трогает, так и ладно. От её ублюдков вреда больше, повылазили из своих нор и ведут себя как дикари, чтоб они все сгинули.

– О, вот уродина! – воскликнул Тирг, привлекая всеобщее внимание. В тёмное окно, почти припав к стеклу, впавшими глазами заглядывала ночница. Чёрные спутанные волосы метались на ветру, сизый язык, свободно болтаясь в отсутствие нижней челюсти, пытался дотянуться до домового.

– Она нас не сдаст? – обеспокоенно спросила Василиса.

– Не, они неразговорчивые, но пялятся так постоянно. Не обращайте внимания. – Мешко поставил на стол миску с сухарями и половину пирога с рыбой. Финист, быстро потеряв интерес к ночнице, принюхался к угощению, скривился, но, отмахнув от пирога приличный кусок, принялся усердно работать челюстями. Некоторое время все за столом молчали, уплетая еду и косясь на гостью в окне. Первой заговорить решила Василиса, которая чувствовала себя в тишине неуютно.

– Значит, ты должник Финиста? – спросила она. – Расскажешь историю? Если не секрет, конечно.

Мешко усмехнулся:

– Да не секрет, де́вица. Условности молчать у нас не было. Приехал Финист в нашу деревню с другими Соколами – ночлега искали по дороге в столицу. Мы их разместили, как могли, Финист у меня ночевать остался. Да и как-то выпили мёда, разговорились мы с ним, и я дай да сболтни, что на девицу одну заглядываюсь, да никак к ней подойти не решаюсь. Замужем она была. – Мешко замолчал, в один глоток осушил чашку и уставился в окно, пожёвывая губами. – А он и говорит, мол, если это единственная твоя беда, так я мигом тебя от неё избавлю. Я ж дурак был совсем, да и пьян к тому же. Научала меня мамка сделок не заключать, да разве ж мы когда слушаем?

Василиса поёжилась и грустно улыбнулась, разделяя печаль в голосе Мешко. Её тоже Беремир уберегал от магических сделок, да она всё равно впуталась, и не один раз. В первый раз умерла, а во второй – стала рабой Финиста. Ничего хорошего от таких сделок ждать не приходилось.

– Так и согласился, ничего не уточняя. Больно уж девицу любил.

– И что он сделал? – спросил Кирши, хотя по холодному взгляду казалось, что он уже знал ответ.

– Мужа её убил, – горько усмехнулся Мешко. – Пришёл наутро и сказал: «Теперь никто на твоём пути не стоит». Попрощался и уехал с другими Соколами. Я тогда не понял, о чём он. Труп только к вечеру на берег выбросило.

Василиса посмотрела на Финиста. Тот беспечно пожал плечами, словно говоря: «Ну, вот как-то так вышло, красавица». Василисе захотелось хорошенько врезать по его наглой морде, но вместо этого она повернулась к Мешко:

– А девушка? – тихо спросила она.

– После похорон повесилась.

Повисло напряжённое молчание, только Финист продолжал как ни в чём не бывало жевать пирог, уговаривая уже третий кусок. Василису мутило от отвращения и ужаса. Ужаса и отвращения от того, в руках какого человека она была и что он мог с ней сделать. И самое страшное, она была уверена, что Финист найдёт способ сделать ей больно, минуя клятву. Дыхание перехватило, и Василиса до боли в пальцах стиснула ложку. Финист был прав, она всё ещё в его власти, он всё ещё может…