Поднявшись, Уокер бросил на землю последний камешек.

— Оглядываюсь. Тут уж ничего не поделаешь. — Он обвел взглядом загон, в котором они находились. — Как бы то ни было, смотреть здесь больше не на что.

— Тебе было бы на что смотреть, будь у тебя друзья. — Джордж положил лапу на ногу Уокера. — Пошли, Марк, я помогу тебе.

— Хорошо. — Оптовый торговец заглянул в умные собачьи глаза. — Но я никого не стану лизать.

Джордж хихикнул:

— Не зарекайся. Ты еще не познакомился с сестрами Китулли.

Уокер наконец осознал, что дело вовсе не в услужливости и покорности. Большее значение имеет уважение не только к представителю другого разумного вида, но и к его проблемам и заботам — даже если не очень понятно то, что он говорит или показывает. Для такого осознания потребовалось некоторое время, но под чутким руководством Джорджа Уокер начал делать успехи. Результаты сказались сразу. Обитатели загонов, раньше стеснявшиеся и сторонившиеся его или поворачивавшиеся к нему спиной (или их эквивалентами) при его приближении, стали проявлять большую словоохотливость. Несомненно, помогло то, что Джордж выступил в роли посредника. Кроме того, Уокер не злился на пса, когда он указывал человеку на его становившиеся все более редкими промахи, или хромые лапы, как любил говаривать Джордж.[2]

Обучение заняло несколько недель. Но теперь настал наконец день, когда Уокеру уже не нужен был Джордж, если он хотел вступить в непринужденную беседу с экстравагантным представителем инопланетной фауны. Уокер настолько хорошо развил навыки общения, что, как ему казалось, он познакомился с большинством пленников. С большинством, но не со всеми.

Особенно интриговал его маленький загон, находившийся за дальним концом большого общего загона, если считать от его территории с кусочком фальшивой Сьерра-Невады. Тот загон выделялся среди всех прочих по нескольким признакам. Если почти во всех обиталищах можно было наблюдать смену дня и ночи, то в интересующем Уокера загоне все время царил полумрак. Правда, Уокер ни разу не заходил на территорию того загона, но, проходя мимо, чувствовал, что там нет и суточных колебаний температуры. Там почти все время шли дожди, а если дождя не было, то местность была окутана густым туманом. Когда Уокер проходил у самой границы этого мокрого участка, перенесенного сюда из неведомых далей, ему казалось, что он слышит звук текущей воды; это и неудивительно, если учесть количество влаги, проливающейся здесь с локальных небес.

— Кто здесь живет? — спросил он как-то утром, когда они с Джорджем обходили против часовой стрелки большой загон. — Я когда-нибудь встречался со здешними обитателями?

Пес эффектно остановился между другом и границей участка инопланетной экосистемы.

— Не знаю, Марк. Я никогда их не видел. Знаю только, что он или они дышат, как и мы, кислородом. Мне кажется, что я не знаком ни с кем, кто бы знал здешних жителей. Это, правда, при условии, что здесь вообще кто-то обитает. Мало ли, может быть, виленджи зарезервировали этот загон для будущих похищенных несчастливцев.

Остановившись у границы заинтриговавшего его участка, Уокер попытался разглядеть, что находится за пеленой сумрачного тумана.

— Если это так, то похоже, что участок уже долго пребывает в полной готовности. Во всяком случае, столько, сколько я здесь нахожусь. — Повернув голову влево, он кивнул в сторону череды обитаемых загонов. — Здесь есть несколько пустующих участков, но ни один из них не находится в таком целесообразно подготовленном состоянии. Бьюсь об заклад, что здесь кто-то живет. — Он шагнул к границе, отделяющей странный участок от большого загона.

— Эй! — крикнул Джордж и подбежал к Уокеру, чтобы оттолкнуть его от границы. — Куда ты вздумал лезть?

Уокер мотнул головой вперед:

— Если здесь никто не живет, то я в этом удостоверюсь, и от этого не будет никакого вреда. Если же здесь живет разумное существо, то, может быть, оно болеет, страдает от одиночества или депрессии, и мы сможем ему помочь.

— А вдруг это существо не желает, чтобы ему помогали. — Пес бросил на участок нервный взгляд. — Или оно по натуре отшельник. Или, того хуже, в их обществе принято кусать незваных гостей. Кстати, что ты имеешь в виду, говоря «мы»?

Уокер удивленно воззрился на друга:

— Интересно, кто это убеждал меня, что надо больше сочувствовать, помогать и понимать привычки и обычаи здешних инопланетян? Кто учил меня знакомиться с существами, у которых даже нет рук, чтобы их пожать?

— Со всей этой публикой я уже был знаком раньше, — спокойно возразил пес. — Я просто тебя правильно представил и помог тебе приспособиться к чуждым для тебя обычаям и нравам.

Уокер снова посмотрел на дождливый туманный участок.

— Я не вижу причин, почему бы мне не навестить существо, которое, возможно, там прячется. Если у меня от этого будут неприятности, то я благодаря тебе знаю теперь, как вилять хвостом и рабски скрести землю, чтобы выбраться отсюда. — Он криво улыбнулся Джорджу. — Если надо, то я даже смогу опрокинуться на спину, задрать кверху все четыре копыта и вывалить наружу язык.

— Какая ты забавная обезьяна, — зарычал Джордж. — Слушай, Марк. Если здесь кто-то живет, если он не выходит и если не страдает, то, значит, у него есть основательные причины чуждаться общества других разумных существ. Здешний обитатель может очень плохо отнестись к неожиданному вторжению.

— Если это опасно, то виленджи меня остановят. Они не захотят, чтобы один трофей изуродовал другого. — Он изо всех сил всматривался в жерло коридора, но не мог ничего увидеть, потому что вход был скрыт слегка клубившимся туманом, и виленджи, если они там и стояли, было невозможно разглядеть.

— На это можешь не рассчитывать, — предостерег Уокера пес. — Они, например, не пришли вовремя, когда трехногий разорвал сесу на части. Я бы не хотел, чтобы то же самое случилось с тобой.

— Это что еще за телячьи сантименты, Джордж?

— Сантименты, говоришь? — рыкнул пес. — Кто, кроме тебя, подкормит меня брикетами? — Отступив в сторону, он освободил человеку путь. — Иди, если ты настолько безумен, что не хочешь меня слушать.

Уокер прошел мимо пса.

— Скажи еще, что я упрям, как собака.

Джордж перестал вилять хвостом, не скрывая своей тревоги.

— Любопытство убивает не котов, оно убивает людей. Коты умнее вас.

Эти слова продолжали звучать в мозгу Уокера, когда он, переступив невидимую границу, перешел из большого загона в пропитанное влагой частное владение неведомого существа.

Эта невыносимая влажность ударила в лицо Уокера с такой силой, словно кто-то хлестнул его по лицу невидимой мокрой тряпкой. Но главной неожиданностью стало иное — влага была холодной. Промозглый холод пробрал Уокера до костей. Это, конечно, был не арктический мороз, но все же… Спасибо, не было ветра. Впрочем, что он, не из Чикаго? Ему не привыкать к сырости и холоду. Интересно, здесь всегда такая погода или она меняется в зависимости от времени года? Если всегда, то очень жалко существа, которым приходится все время жить в таких неприятных условиях. Если же это сезонная погода, то, скорее всего, сезон соответствует лету, и, вероятно, бывают моменты, когда погода здесь еще хуже.