– Нет, ты рехнулась, женщина? – заворчал Рунт. – Какой ненормальный выезжает в Пустошь ночью?

– Пожалуйста, мне надо! – заканючила я. – Очень-очень. Утром может стать поздно.

Божечки, да, может, уже поздно. Может, за мной уже идут.

– Рэй? – вопросительно глянул брюнет на своего друга-гору.

– Тебе еще что-то нужно забрать отсюда? – спросил тот у меня, и я замотала головой. – Тогда выходим.

Он подхватил кучу какого-то барахла с лавки в углу и крепко взял меня за локоть, разворачивая на выход. Так крепко, что его пальцы мне представились железными оковами, из которых еще попробуй вырвись. Сонька, походу, ты влипаешь еще круче прежнего. Да и бог с ним. Сию минуту бы вырваться, а там где наша не пропадала!

– Это тебе будет ой как дорого стоить, милая, – пробурчал тихо скользнувший бесшумно вперед нас Рунт. – И от расчета тебе никак не отвертеться.

Страшно-то как, мамочки. Но все одно не дороже потери себя от секс-наркомании и смерти.

Со второго этажа с комнатами для постояльцев вели две лестницы. Одна выходила прямо в середину обеденного зала, а вторая заканчивалась в дальнем его углу у задних дверей, откуда прямой ход к стойлам с забози. Рунт спускался впереди, и за шумом, издаваемым посетителями, нас никто не слышал, но видеть-то могли, и я вся напряглась, так и ожидая, что киор Вайс сейчас как завопит: «Это она! Ловите!»

Естественно, проводники за меня вступаться не станут. Из подслушанных нами с Мартом о нас же сплетен узнали уже, что любому, кто «посягнет на принадлежащее Светилам», приговор – смерть. Причем совсем не легкая. Они же не психи встревать в такое добровольно. Так что я их сейчас, по сути, подставляю. Простите меня за это заранее, но каждый сам за себя. И сами же расспрашивать не стали. Так что я чуть-чуть не полностью вроде виновата.

– Иди спокойно! – прошептал Рэй у моего уха, заставив вздрогнуть от его нового шумного вдоха у моего виска.

Он неожиданно плотно прижал меня к своему боку и так и повел по лестнице. Без всякой спешки. И до меня вдруг дошло, что из зала меня в таком положении, скорее всего, совершенно не видно за его монументальной фигурой в этом его дорожном облачении. Так что проскользнули мы бы совсем незамеченными, если бы не дикая популярность Рунта у местных девиц.

– Рунт! Куда ты? – ломанулась к нему из прохода между столами Рентэ. – Разве ты не заночуешь?

Реакция мужчин была молниеносной и потрясающе слаженной. Брюнет развернулся моментально и широко шагнул навстречу палившей нас заразе. А Рэй, прижав меня к себе еще крепче, буквально перетек ему за спину, все так же скрывая от чужих глаз, и, не останавливаясь, потянул к стойлам.

Парнишка, приставленный к ездовым животным, вскочил с сена в углу, сонно хлопая глазами.

– Седлай, – велел ему кратко блондин. – Быстро. – И уже мне: – У тебя нет забози?

Я мотнула головой. Верховых женщинам тут было своих иметь не принято, только если каким-то знатным дамам. Так что по моему плану мы должны были купить его перед выездом. Но вышло, как вышло. Сейчас меня бросят? Справедливо. Сама озадачила людей, а транспортом не запаслась. Но опять же купить животину и содержать ее тут же на конюшне – это плодить домыслы и вопросы.

– Сама сможешь? – спросил Рэй, однако, не рассердившись. Пришлось кивнуть, сдержавшись, чтобы не поморщиться, вспомнив дорогу сюда. Буду терпеть.

– Готово! – подвел к Рэю его зверюгу парень. Вот уж правда зверюга под стать хозяину. Куда как выше и мощнее тех, на которых тут ездят обычно. Видать, какой-то элитной породы.

Эммирэй кивнул, быстро, но несуетливо присобачивая все принесенное барахло на бока еще одного, тоже очень рослого и мощного забози. Закончив, обернулся ко мне и без предупреждения наклонился и рванул подол платья, раздирая снизу и до бедра. Я ойкнула только, но возмущаться не стала. Для объема и обезображивания фигуры все равно же носила под этим балахоном мужскую одежду. Мужчина никак не прокомментировал это, поднял в воздух и усадил в седло.

Конь… ну будем называть это мохнатое чешуйчатое так, повернул громадную башку и оскалил жуткие зубищи, так и норовя тяпнуть меня за колено и стащить с себя.

– Фалат. Нет, – уронил весомо два слова Рэй, и зверюга унялась, отвернувшись и встав спокойно.

Сам буквально взлетел на спину второго, неоседланного, животного и кивнул, веля трогаться за ним. Кинул монетку в ладонь распахнувшего внешние двери парня, и мы выехали в темноту.

– А… Рунт? – осторожно спросила я, как только мы отъехали на пару кварталов и стало понятно, что гнаться никто не торопится.

Ответа не последовало, хотя Рэй продолжал то и дело сверкать на меня в темноте глазами. И хотя я не могла видеть выражения его лица, но каждый раз внутренне съеживалась, как если бы он не смотрел, а реально трогал. Даже, блин, лапал.

Его приятель догнал нас уже почти у городских ворот минут через двадцать.

– Не пожрать всласть, так хоть по-быстрому перебиться, – фыркнул он, равняясь со мной, и по циничному тону я поняла, что он ни разу не про еду.

Нет, ну это какие нервы железобетонные и уровень похоти надо иметь… чтобы Рэнте успеть поиметь?! В смысле, кое-кто тут вообще-то побег совершает, рискуя жизнями. Вашими. А этот кобель… Ладно, не твое это дело, Сонька.

– Куда это вас на ночь-то риш несет? – изумленно и малоразборчиво проворчал потревоженный стуком стражник на городских воротах. Судя по громким пьяным голосам внутри их помещения, там вовсю шли возлияния. – Вообще открывать их не положено после заката!

– А ты нам калитку отвори и иди квасить дальше. – Рунт подбросил на ладони сверкнувшую увесистой желтизной монету.

Служивый поколебался, но жадную лапу протянул.

– А с вами кто это? – наклонился он вбок, выглядывая на меня.

– Где? – наигранно невидяще огляделся брюнет и подкинул в воздух еще монету.

– Да вот же. Девку, что ль, решили за собой таскать? Видать, тоже надоело неделями без теплой сиськи под рукой мыкаться? – и он заржал мерзко.

– Да где девка-то? – продолжал гнуть свою линию Рунт, демонстрируя еще монету.

– Нигде, – буркнул стражник и пошел-таки отпирать калитку.

– Голову береги, – велел мне Рэй, низко сгибаясь и выезжая в неизвестность первым.

– Ага, у тебя же на ней рот, – хмыкнув, язвительно заметил сзади Рунт.

Я поежилась от этого замечания, но послушалась, наклоняясь к остро пахнущей шкуре забози.

– А теперь поведай нам, странная ты дева, что же ты такого натворила, чтобы за тобой канияры Светил гонялись? – начал все же неизбежный допрос похотливый брюнет минут через пятнадцать легкой рыси.

Городские стены уже не были видны в темноте, но и впереди мне рассмотреть ничего не удавалось, сколько ни щурилась. Судя по сплетням, сам момент въезда на Пустошь пропустить было невозможно. Но пока я ничего необычного не ощущала. Хотя нет. Теперь ощущала. Я вся сжалась, готовясь выдать придуманную легенду. Дескать, я из высокопоставленного семейства, но влюбилась без памяти в одного почти бродягу и авантюриста, которому, как все раскрылось, пришлось бежать и скрыться на побережье. А он оттуда выслал мне весточку, что любит и ждет, а я вся из себя влюбленная (дура безмозглая на всю голову, прости господи) забралась в отцовскую казну, прихватила деньжат и ломанулась к нему. А мой отец-то и обратился к Светилам, нижайше попросив помощи. Изловить ошизевшую от любви дочь и вернуть в лоно семьи, чтобы выдать замуж за кого надо. Лично для меня это звучало полной херней и выставляло редкостной тупой долбоящерицей, но Адир убедил, что история что надо. Типа романтишная, дабы Рунта пробрало. Ему-то, пожалуй, лучше знать. Хотя, по моим поверхностным наблюдениям, где романтика и где эта кобелина, быстренько шлюхам присовывающая. Но пока я собирала в себе все зачатки актерских данных, чтобы быть убедительной, как события пустились вскачь в прямом смысле.