!

Особенно радует переезд мой в отдельную комнату, наличие стеллажа, гардероба. Выкупил за гроши мебель. (…)

Мало читал, редко был в кино; совсем мало занимался спортом, зато в течение Х, ХI и ХII регулярно делал гимнастику.

В общем, дай Боже, чтобы 1957 был не хуже!

1957 год

1 января 1957 г.

Сидим дома. Холодно. Вечером у Вити и у Белюстиных. Получил письма: от редакции «Китая», от С.Я., от К.В. Васильева.

6 января 1957 г.

Утром в филармонии. Абонемент № 1, читал «Чайковский» – камерное творчество, неважно. Днем спал. Вечером М. Гринберг: Бетховен, 5й концерт – Маранц мне понравилась больше.

30 января 1957 г.

С утра в филармонии. Еду в командировку. Авария: отделываемся изуродованным крылом. От шоссе едем на санях и бежим рядом! Первый раз в колхозе! Прекрасный клуб, полный порядок. Концерт со средним успехом: скучают по частушкам. Ложимся спать втроем на полу в избе.

[Так началась работа Марка Марковича в Горьковской филармонии. Занимая должность художественного руководителя (впрочем, он вскоре от нее освободится), он исполнял и давно привычные обязанности лектора. Эта работа ему всегда нравилась, но если раньше его выступления происходили только в городе – в зале филармонии, то теперь он работает в лектории, разъезжая по области с «бригадой», в которую входило, как правило, тричетыре певца, чтец и инструменталист – чаще всего скрипач, а также концертмейстер. Описанный эпизод с поломанным крылом автобуса, на котором ехала «бригада», с санями и спаньем на полу – это будни филармонического лектория. Все это теперь станет жизнью Марка Марковича почти на двадцать лет].

14 февраля 1957 г.

Верчусь с бесчисленными поручениями: план до конца сезона, отзыв о хоре, программы концертов, выставка, портрет, афиши для монтажа репетиции плюс претензии эстрады, что оркестровка плоха и т.д. И т.п.!

Вечером в филармонии на камерном, слушаю квартет Чайковского № 3. Захожу в лупанар.

15 февраля 1957 г.

Столетие со дня смерти М.И. Глинки. Целый день в беготне и хлопотах. Все же успел постричься, помыть голову, переодеться, но не успел … приготовить доклад. Изза этого читал очень вдохновенно, чем и захватил зрительный зал, битком набитый! На концерте присутствовала Надежда Александровна ГлинкаКокушкина, внучка композитора, ей устроили овацию. Выставка тоже была недурна, хотя и скромна. Концерт неудачный с солистами: Клара робела, а Неганова – детонировала. Однако успех изрядный, Л.М. доволен и благодарил Бена

6 марта 1957 г.

Тошно! От обследований, от претензий, от придирок дирекции. Куда бежать?

7 апреля 1957 г.

Тоска смертная, бесконечная показуха и т.п. Вожусь с материалами тарификации, будь она проклята! Все опять сначала!

Блестяще провел с Беном конференцию; ребята выступали чудесно и очень тепло говорили обо мне. Но все это никому не нужно!!!

Вечером смотрел «Голубой континент». [Кинофильм].

10 апреля 1957 г.

Тарификация закончилась, и я достиг желаемого: мне установили ставку лектора 1й категории 2000 р. в месяц, 160 р. за лекцию! Счастливый день моей жизни! Теперь к черту всякое худручество. Чувствую смертельную усталость и апатию.

21 апреля 1957 г.

Сегодня – декрет о займе. Нанес визит Софье Антоновне. Концерт КондрашинаДавидович. Мендельсон. «Итальянская симфония», СенСанс. Концерт № 2. Вагнер. Уверт. «Мейстерзингеры». (…)

[Вот так – простой безоценочной констатацией – отмечено выступление в Горьковской филармонии одного из лучших советских дирижеров – Кирилла Кондрашина. Он не имел тогда постоянного места работы, «своего оркестра», и гастролировал, особенно часто в Горьком. Благодаря ему наш оркестр удивительно вырос, и это сотрудничество продолжалось около двух лет. Вскоре после этого Кондрашин стал главным дирижером Московской филармонии, но приезжал к нам с концертами не раз].

18 мая 1957 г.

Абсолютно захрип, не мог читать. Реквием произвел на меня колоссальное впечатление, Кондрашин ведет блестяще. Надя Суховицына поет, как бог! Какое чувство стиля, голос, кантилена! И эта певица живет в комнатушке и спит на раскладушке. Было битком народу и огромный успех.

29 мая 1957 г.

(…) Новая напасть. Очень, очень плохо – придется обследоваться [это о состоянии своего здоровья, тут Марк Маркович паникует – к счастью, без оснований], а в перспективе только – нож и яма!

Вечером звонил Мирон и сказал, что решено поручить мне восстановление «Аиды», «Травиаты», «Риголетто» и «Сев. цирюльника».

12 июня 1957 г.

Вечером – концерт симфонического в Политехническом институте. Кондрашин похвалил мое чтение. (…)

24 июня 1957 г.

Свершилось! Я подал заявление о переводе в лекторы, с освобождением от худручества!

Вечер дома. Неужели я свободен от этих постылых оков? И без снижения жизненного уровня? Скажем, без чрезмерного?

Завтра сдаю дела.

26 июля 1957 г.

(…) Вечером был с Верой на концерте Гилельса, поразившего меня исполнением 1го конц. Чайковского.

[Август – отпуск, Прибалтика. 20 августа 1957 г.]

[После отпускa]. Приезжаю в «первопрестольную»; встречает нас густое, развесистое, истинно столичное хамство. Два часа стоим в очереди в камеру хранения. (…) В ЦПКО – выставка (международная) живописи и графики, посвященная Всемирному фестивалю молодежи и студентов. Необычайно интересно все! Есть типично формалистические «каки», но есть восхитительные вещи, особенно в графике. С моей точки зрения, лидируют мексиканцы – впечатление потрясающее! Особенно «Хосе Гваделупе Посада» – Л. Мендеса. Покупаю папку пейзажей, 2 гравюры и пачку открыток.

23 августа 1957 г.

(…) Был с Мишей в Горьковском музее [на выставке горьковских художников]. Хорош Бордей («Парус»), «Ростов» Никифорова, портреты Ашкенази.

2 октября 1957 г.

Заходил в филармонию. Вениамин жаловался на Лазаря. Хочет уйти.

Просматривал дневник за 1951 г. и понял, отчего я так плохо себя чувствую. Каждый день издевательство и травля со стороны стервыЧернышихи или ее подручных – и это в течение 5 лет! Никакое здоровье этого безнаказанно перенести не может. Мое состояние попрежнему отвратительное.

17 октября 1957 г.

Вечером перебрал все прошлогодние газеты.

[Далее вклеена маленькая газетная вырезка со следующим текстом]: «Однажды – был такой случай – лектор по тетрадке прочел о том, что, согласно Гегелю, «во главе государства должен стоять монах». Один из студентов поинтересовался, как же происходит назначение или выборы такого главы государства, ибо у монаха, повидимому, не бывает наследников. Лектор ответил: «Гегель был идеалист и в детали не входил». Впоследствии выяснилось, что попросту машинистка, перепечатывавшая конспект, пропустила букву «р» в слове «монарх».

21 октября 1957 г.

В 730 выехали в Кулебаки. До Павлова – шоссе, после – кошмар, приезжаем в 1500 с разбитыми вдребезги задами! Концертлекция «40 лет советской музыки», пристойно. Спим все пятеро в большой комнате гостиницы, чисто, тепло.

22 октября