— Иногда я думаю о том, что ты слишком наивна, чтобы быть умной, — заговорил хозяин дома, снова занимая свое место. — А иногда — о том, что ты слишком умна, чтобы быть наивной. Я налью тебе еще вина?

Лия покачала головой.

— Нет-нет. Похоже, мне хватит.

— Выпьем в последний раз. Я скажу важный тост.

Согласно кивнув, Лия взяла бокал и с любопытством посмотрела на Константина.

— За то, чтобы на свете было меньше ревнивых мужей. И больше здравомыслящих, — проговорил он, салютуя бокалом — этот жест выглядел по-шутовски наигранным. — На этом свете есть вещи, за которые стоит пить.

Сюрприз, вопреки всем ожиданиям Лии, оказался безобидным — это был отрывок из концерта Рахманинова. Лие приходилось слушать «живую» фортепианную игру, но на этот раз она сильнее прониклась музыкой. Все дальше образ Константина для нее отдалялся от того образа, к которому она привыкла. Его обычный высокомерно-грубоватый тон, который он использовал в разговорах с подчиненными, сейчас казался ей глупой пародией. Она думала, что он должен вести себя иначе, ведь в его спокойных словах больше глубины и силы, чем в крике… а пока для нее играли концерт, причем играли так, будто исполнялся он для целого зала. И Лия думала о том, что не откажется от предложения остаться тут до утра. У нее просто не получится отказаться.

— У тебя есть тайна? — спросил Константин, снимая руки с клавиатуры.

Лия вздрогнула, будто просыпаясь, и легко тряхнула головой.

— Тайна? — переспросила она.

— Да, тайна. Она есть у каждого из нас. Расскажи мне.

Она рассеянным жестом поправила прическу.

— Если честно, я не понимаю, о чем ты.

— Не обращай внимания, я иногда веду себя чудно. Кофе?

— Нет, благодарю.

— Я оставлю тебя в одиночестве на пару минут. Надеюсь, ты не успеешь соскучиться.

Лия достала шпильки из прически и оглядела гостиную. Она была обставлена со вкусом и одновременно с любовью и теплом — Константин позаботился не только о стиле, но и об уюте. Современной обстановку назвать было нельзя, но старомодность в линиях успокаивала.

— Вижу, гостиная тебе понравилась, — услышала она за спиной.

Константин присел на диван, поставил крошечную чашку на стол и закурил. Лия не отказалась от предложенной сигареты.

— Ты знаешь, я представляла тебя совсем другим… в жизни.

Кофе оставался нетронутым. Константин смотрел на Лию, ожидая продолжения монолога.

— Я не думала, что все будет вот так, — продолжила она после некоторого колебания. — Я не думала, что мы будем ужинать, сидеть и беседовать… мне показалось, что между нами сломалась какая-то преграда.

— Правда? И какая же?

— Я бы тоже хотела знать ответ на этот вопрос.

Константин взял со стола чашку и некоторое время рассматривал причудливый узор.

— Сейчас по сценарию должен идти рассказ о том, как мне не везло с женщинами, — произнес он. — На самом деле, мне не повезло только с одной. Правда, не повезло по-крупному. — Он вернул чашку на стол. — Скажи мне, почему Йосеф?

Лия медленно подняла глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Он не богат, у него нет связей, он не сделал себе имя. Обычно девушки из небогатых семей выбирают более достойных мужчин. Желание самоутвердиться, узнать, что такое женское счастье. Твоя планка для Йосефа слишком высока.

— Может быть… я просто люблю его?

Константин принял непринужденную позу и улыбнулся.

— Ты знаешь, во что бы превратился этот мир, если бы браки строились только на любви?

— Думаю, люди были бы гораздо счастливее.

— Жизнь превратилась бы в кошмар. Вряд ли любовь накормит голодных детей, вряд ли любовь даст людям денег и уж точно не обеспечит светлое будущее. А ведь из-за любви люди терпят унижения, соглашаются жить в бедности, всю жизнь посвящают людям, которые их не достойны. Согласись, гораздо приятнее жить в красивом доме, иметь свою машину, целый шкаф нарядов, дорогие украшения и личную кредитную карту.

— Но ведь без любви это просто золотая клетка!

— Ты можешь сесть ближе, — сказал он, сопроводив свои слова пригласительным жестом. — Я сторонник близких контактов, особенно когда люди обсуждают такие темы.

Лия присела на край дивана и положила ногу на ногу.

— Итак, если нет любви, то нет и счастья, — снова заговорил Константин. — Я правильно тебя понял?

— Да, я имела в виду именно это.

— А если человек, которого ты любишь, не любит тебя? Если ты готова отдать ему все, а его постоянно что-то не устраивает? Такая любовь сделает тебя счастливой?

— Я думаю, что счастье у каждого свое, и…

— Гораздо приятнее с вежливой и равнодушной улыбкой принимать любовь и подарки поклонника, к которому ты ровным счетом ничего не чувствуешь, верно? — Он тронул ее щеку и погладил по волосам. — Иногда мне кажется, что в мире существует только одна женщина, просто каждый раз она по-разному во мне отражается…

Лия взяла его руку и прижала ладонь к своей щеке.

— Отражается по-разному… как это?

— Может быть, когда-нибудь я тебе это объясню. Но не сейчас.

Еще пару часов Лия была уверена, что ее визит будет сугубо деловым и ограничится передачей документов. А теперь она не сопротивлялась тому, что с нее снимают одежду, и даже не думала о том, что экономка в любой момент может спуститься вниз.

Лия не могла вспомнить, когда ее кто-то раздевал; она сомневалась в том, что это вообще когда-либо происходило. На этот раз ее подкупило ощущение медленной нежности, неспешного наслаждения происходящим. Ощущение, которое казалось ей мимолетным, и в какой-то момент ей стало страшно при мысли о том, что оно может исчезнуть.

Ей не предоставлялась возможность узнать, как ведут себя в постели мужчины сильным характером и привычкой подчинять себе, но она поняла, что ожидала другого. Создавалось впечатление, что Константин специально сохранял нежность для тех моментов, когда он оставался наедине с женщиной. Лия ощущала такую легкость, какой в постели с мужчиной она не испытывала еще никогда. Она отдала бы все, чтобы продлить это хотя бы на несколько секунд. Сейчас ей казалось, что высшее счастье — это отдавать всю себя этому человеку, пусть и не любимому. Раньше он для нее был совсем другим, и, разумеется, снова станет другим — для этого ему стоит только надеть костюм и галстук и сесть в рабочее кресло. Станет другой и она. Но все это находилось на расстоянии сотен световых лет от этого дома, от этой спальни и от двоих, для которых сейчас существовал только плен скомканных простыней и ощущение нежности и спокойствия.