– А вот мне и окружающим все понятно. Неясно только, отчего вы бегаете друг от друга, словно черт от ладана, – добавляет он с лукавой улыбкой. Но меня почему-то это снисходительное выражение лица разозлило.

– У тебя все? Если ты пришёл только за тем, чтобы обсудить отношения, которых нет и не может быть, то выход знаешь, где,– обрываю Вячеслава, рукой указывая на дверь.

– Я теперь понимаю Марка: такую горячую женщину я бы тоже не захотел упускать. Но я тут не за этим. А затем, что пришёл попросить вернуть должок.

– Чего?! – возмущённо выдала я, поражаясь наглости мужчины все больше с каждой минутой.

– Катя, я – не дурак, и понял, что тогда, на корпоративе, ты флиртовала со мной намеренно, чтобы вызвать Марка на эмоции. И преклоняюсь, у тебя это получилось блестяще. Именно поэтому я здесь.

– Конкретнее, чего ты хочешь, Вячеслав? – устало произношу я, поглядывая на часы: уже надо позвонить Китенку и почитать ему сказку. Я обещала.

– Ничего сложного: пойти со мной на вечер и разыграть по уши влюбленную девушку, – огорошил Вячеслав со спокойным видом, внимательно следя за мной взглядом.

– Почему именно я?! – понимаю, что он не отстанет и шансы отвертеться у меня минимальны. Если я хочу избавиться от него как можно раньше, выход у меня один – соглашаться.

– Я уже объяснял.

– А с чего ты взял, что я соглашусь?!

– Я умею уговаривать. А когда мне надо, пойду на все. Именно поэтому я достиг таких высот в бизнесе.

– Именно поэтому ты слил капиталы с компанией Марка? – ехидно уточняю я. – На успех это не очень похоже!

– Это грамотный бизнес-ход. В дальнейшем я буду иметь больше.

– А если я это донесу Марку? – изогнув бровь и скрестив руки на груди, спрашиваю я.

– Ты не станешь этого делать. Не в твоём характере.

– Допустим, я соглашусь…

– Это я и хотел услышать. Этого достаточно, и да, расходы за мой счёт. Детали сообщу непосредственно перед встречей. С тобой приятно иметь дело, – и с этими словами мой босс поднялся с кресла и вышел из моего номера. Это был самый короткий и самый нелепый разговор за всю мою жизнь, и я осталась сидеть в кресле в недоумении, осознавая, на что только что подписалась…

Не успела я переварить услышанное, как в дверь снова забарабанили, как на пожар. Господи, будет мне покой с этими несносными боссами или нет?!

Я была права. За дверью действительно оказался мой несносный босс. Один из. И сейчас он ни черта не выглядел дружелюбным, а скорее пугающим.

Марк тяжело дышал, словно пробежал марафон, а глаза метали молнии, и, если бы это было возможно, давно уничтожили бы меня, оставив после себя кучку пепла.

Воскресенский медленно надвигался на меня, отталкивая своим корпусом в номер, и мне ничего не оставалось, как просто пятиться назад, с испугом глядя на Марка. Что, черт возьми, происходит?! То один вломится, требует непонятно, что, то второй, и выглядит при этом так, словно застал меня в постели с любовником! У меня, что, на лбу написано: доведите Катю до белого каления?!

– Что…

– Помолчи, Катя, – в его голосе сквозит металл, и я невольно вздрагиваю и подчиняюсь, словно действительно в чем-то провинилась. – Я устал. Я долго терпел твои выходки. И видит Бог, хотел просто поговорить. Но с тобой же невозможно! Поэтому я буду применять другие методы!

Я тяжело сглатываю, не сводя взгляда с продолжающегося надвигаться на меня Марка. Хочется скрестить ноги, чтобы унять разгорающийся пожар внизу живота, что молниеносно несется адреналином по венам. Я понимаю свое тело, что так остро реагирует на этого хищного и опасного мужчину, в чьих глазах ярость сменилась пожаром похоти. У меня давно не было мужчины. Очень давно. А если быть точной, то Марк был последним, с кем у меня была близость, результат которой каждое утро смотрит на меня глазами, так похожими на отцовские. Мое тело словно впало в спячку, не реагируя ни на одного мужчину, что провожали меня заинтересованными взглядами или предлагали встречи. Оно словно хранило верность Воскресенскому. Хотя он ясно дал понять четыре года назад, что она ему не нужна…

– Что ты делаешь? – спрашиваю сиплым голосом, с жадностью глядя на то, как длинные и ловкие пальцы Марка переходят от одной пуговицы к другой, оголяя шикарный торс. Тело, которым я восхищалась четыре года назад, то гладя, то царапая на пике наслаждения. И сейчас не могу отвести взгляда. Все это будоражит меня до основания, вызывая диссонанс: я хочу сбежать, чтобы не вспоминать, как мне было хорошо, сладко и крышесносно. А другая моя часть хочет остаться и проверить, так ли с Марком может быть потрясающе, как четыре года назад.

– Я тебя накажу, Катя. Буду наказывать до тех пор, пока ты не поймешь, что нельзя играть в опасные игры с Воскресенским. Это может обернуться против тебя самой, – отвечает Марк низким голосом, а его хрипотца также, как и тогда, заводит меня с пол-оборота.

Марк распахивает рубашку, вытащив ее полы из брюк и резкими, нетерпеливыми движениями откидывает куда-то в сторону. Я, как загипнотизированная, слежу за ним, не понимая, что тоже начинаю медленно расстегивать свою блузку.

Теперь уже Марк замер и не сводит с меня горящих глаз, впитывая в себя каждое движение, глубоко и рвано дыша, и его реакция подстегивает меня, заводя еще сильнее. Я на пределе, мои нервы натянуты, как струна, кажется, еще секунда промедления, и сама наброшусь на мужчину, что пожирает меня глазами.

– Что ты делаешь, Катя? – Марк возвращает мне мой же вопрос.

– Раздеваюсь. Разве у тебя есть какие-то сомнения?

– Нет, но…

Я знаю, что он хочет сказать: что ожидал сопротивления, скандала, криков, но…я устала. Устала быть сильной. Устала быть одна.

Да, несмотря на то, что у меня есть горячо любимый сын, за которого я, не задумываясь, отдам жизнь, все равно чувствовала тоску и одиночество. Человеку остро необходимо чувствовать себя нужным и любимым. Да, я сама приняла решение уехать заграницу, но у меня не было другого выхода. Рядом с Марком, в одном городе, зная, что он ходит по тем же улицам, что и я, медленно умирала бы от тоски. А там, в Штатах, у меня была возможность забыть. Но ничего не вышло. Потому что я понимаю, что до сих пор отчаянно люблю Марка.

Последний раз. Сегодня я в последний раз пойду на поводу у собственных низменных слабостей, а завтра снова стану сильной. Я должна. Ради сына.

Завожу руки за спину и медленно расстегиваю замок на юбке, и она падает темным облаком к моим ногам.

И вот я стою перед Марком в одном нижнем белье и чулках, обнажив душу донельзя. Надеюсь, он меня услышит. Надеюсь, он поймет. И не сделает в этот раз мне больно.

– Ты оху**на, Катя, – хрипло тянет Марк, а я зажмуриваюсь от ощущений и удовольствия слышать этот родной голос.