Это длилось один миг, прекрасный, исполненный надежды. Но…

Джейкоб не поцеловал ее.

Его пальцы остались на подбородке Молли, сухие и холодные. Она увидела в его глазах такую муку, такую борьбу противоречивых чувств, что невольно ахнула.

— Джейкоб, — прошептала она.

Почему он не поцеловал ее? Что его удержало?

Опять контроль?

Молли замерла, когда он наклонил голову и наконец преодолел расстояние между ними. У нее перехватило дыхание. Губы Джейкоба скользили по ее губам, словно изучая это драгоценное место. А потом он прижал Молли к себе еще сильнее, так что их тела стали неделимым целым. Вожделение охватило молодую женщину. Она сжала пальцами виски Джейкоба, не видя, не сознавая ничего, кроме его поцелуя, полного сладости и отчаяния.

Было в этом поцелуе такая боль, такая тоска, что Молли не сомневалась: этот поцелуй — единственное, что у них будет, единственное, что Джейкоб сможет себе позволить. И она крепче обняла его, желая большего, моля о большем.

Джейкоб оборвал поцелуй и, прерывисто дыша, сказал:

— Уже поздно.

И отступил, так что Молли пошатнулась. Но она тут же собралась и расправила плечи, хотя все еще не могла отдышаться после поцелуя.

Молли не решалась заговорить, пока шла с Джейкобом прочь от танцевальной площадки.

Они молчали всю дорогу до номера. Молли чувствовала себя опустошенной. Никаких надежд, никакого будущего…

Почему Джейкоб вдруг остановился? Ведь он должен был догадаться, что сегодня она примет его предложение. Почему? Он хочет ее, она это чувствует. Но что-то, какие-то воспоминания не позволяют ему послушаться своих инстинктов.

Даже на миг.

Молли вошла вслед за Джейкобом в номер. В гостиной горели только настольные лампы, и огромное помещение казалось уютным, интимным.

Но он, не обращая внимания ни на что, в том числе на Молли, пересек гостиную и направился к своей спальне.

— Спокойной ночи, — бросил Джейкоб не оборачиваясь.

Молли побрела к себе, вспомнила, каким прекрасным был этот день и как она теперь несчастна, и вздохнула.

Было чуть больше десяти, но вечер уже завершился. Молли нехотя сняла платье и надела пижаму. Она знала, что ее ждут долгие часы без сна.

Долгие часы размышлений и желаний.

Она вытянулась на кровати, но глаза не закрыла. Что удерживает ее от того, чтобы прямо сейчас войти в спальню Джейкоба и сказать, что она принимает его предложение?

А она готова пойти на такой риск?

Есть только один способ выяснить.

Молли села. Она слишком долго жила в тени, на отшибе. Слишком долго была одинока. Хватит! Она хочет нормальной счастливой жизни. Она хочет Джейкоба.

Молодая женщина быстро, чтобы не передумать, сняла пижаму. Но идти к Джейкобу обнаженной не решилась. И Молли опять надела шелковое платье. В нем она чувствовала себя красивой, а ей это было необходимо.

Она открыла дверь и пошла через холл.

В номере было тихо, и Молли отчетливо слышала, как тикают часы. Или это бьется ее собственное сердце? Боже, помоги!

Она на цыпочках подошла к спальне Джейкоба. Ни лучика света не просачивалось из-под закрытой двери. Может быть, у него нет причин тосковать так же, как тоскует она? Может быть, у нее разыгралось воображение?

Молли поколебалась, потом глубоко вдохнула, повернула ручку и открыла дверь.

Спальня была пуста.

Дверь в темную ванную была приоткрыта, постель не тронута.

Джейкоб ушел.

Это был тест: стакан с водкой стоял на столе перед ним, поблескивая в тусклом свете. Джейкоб сидел, сложа руки, и ждал.

Он уже давно не пользовался этим тестом, ставшим для него слишком легким. Ему требовалось более весомое доказательство его самообладания.

«Я не такой человек».

Однако Джейкоб пришел к тому, чего всегда боялся: к убеждению, что он именно такой человек. Такой, каким был его отец, каким стал он сам, когда в ту роковую ночь потерял контроль над собой…

Нет. Он способен подавить этот импульс, взять его под контроль. Он должен, потому что иначе действительно окажется не лучше своего отца. Не лучше, чем парень, ударивший Уильяма Вольфа кулаком с яростью, копившейся многие годы.

Он — такой.

Сегодня Джейкобу требовалась победа над собой. Только Богу известно, чего ему стоило уйти от Молли, от ее губ и глаз, сладкого аромата волос.

Однако сегодня победа давалась нелегко. Он двадцать минут смотрел на стакан с водкой. Один раз протянул к нему руку. Этого с ним не случалось уже лет десять. Джейкоб отдернул руку и до боли впился пальцами в мышцы повыше локтей.

Как же он слаб!

— Вы будете это пить?

Бармен протянул руку, чтобы забрать стакан.

Джейкоб чуть улыбнулся:

— Оставьте.

Бармен пожал плечами и отошел.

Было еще не поздно, но Джейкоб оказался единственным посетителем бара. Остальные разошлись по уютным номерам. А Джейкоб не мог вернуться к себе. Молли была слишком близко. Возможно, она ждала его…

— Джейкоб!

Он похолодел, медленно обернулся и увидел, что Молли стоит в дверях бара. На ней все еще было шелковое платье цвета лаванды, а волосы слегка растрепаны.

Он едва не потянулся к стакану с водкой.

Но вместо этого еще сильнее впился ногтями в руки и сдержанно кивнул, ощущая нечто похожее на готовность сдаться:

— Привет, Молли.

Молли вошла в бар. Она бродила по пустым коридорам отеля, спрашивая себя, куда мог деться Джейкоб, и удивилась, найдя его здесь.

Сев на табурет рядом с ним, Молли спросила:

— Разве вы не собираетесь это пить?

— Нет.

— Почему?

У нее накопилось много «почему»: почему он здесь, почему выглядит таким расстроенным, почему не хочет еще раз поцеловать ее.

— Дело именно в том, — сказал Джейкоб очень холодно и невыразительно, — чтобы не пить.

— Почему? — опять спросила Молли.

Джейкоб помолчал, его улыбка была горькой.

— Это тест, — объяснил он. — Как долго я смогу просидеть, не прикасаясь к стакану.

— Вы сидите здесь уже довольно долго, — заметила Молли. — Почему вы мучаете себя, Джейкоб?

Он усмехнулся:

— Вы не понимаете.

— Не понимаю, — согласилась она. — Расскажите мне. — (Джейкоб покачал головой.) — Это из-за вашего отца? Вы боитесь, что у вас могут возникнуть такие же проблемы с алкоголем, как у него?