Остановившись возле Ноланд-хауза, Най заплатил мальчишке за то, чтобы тот подержал лошадей, потому что здесь негде было их привязать. Они с Брианной перешли на другую сторону улицы и вошли в отель, где намеревались навести справки о семействе Сомервилл. Средних лет портье отрицательно покачал головой и направил их в другой отель.

Оказавшись снова на улице, они прошли мимо игорного дома, из которого доносились звуки скрипки и голоса пьяных посетителей, фальшиво горланящих песни. Потом они зашли в большой магазин «Вилсон и Кларк», в котором Брианна купила флакончик розовой воды и другие дамские принадлежности. Потом они прошли мимо ружейного магазина и недавно открытой галереи дагерротипов. Най удивленно покачал головой, рассматривая маленькие снимки, стоявшие в витрине на небольших мольбертах. Возле здания почты толпились переселенцы, пытаясь протолкнуться внутрь. Брианна запомнила, где находится почта. Перед тем как они покинут город, она хотела отправить письмо миссис О’Кейзи.

— Держитесь поближе ко мне, — сказал ей Най. — В такой толпе недолго и потеряться.

В отеле «Индепенденс» они тоже ничего не смогли узнать о Сомервиллах. Однако худой и лысый хозяин отеля, заметив, что Брианна быстро утомилась от невероятной суматохи, царившей в его заведении, предложил ей отдохнуть в маленькой комнате на втором этаже. Эта комната только что освободилась. Най нахмурился, увидев, какую фамилию она написала в журнале регистрации постояльцев. Мать и сын О’Кейзи называли совершенно другую фамилию, когда обращались к ней. Однако он ничего не сказал.

Так как она оказалась единственной женщиной в переполненном отеле, в коридоре рядом с дверью ее номера поставили кровать для Ная. Портье показал им вход в общественную столовую, находившийся справа от стойки администратора, и рассказал, где расположены пансионы, в которых сдаются комнаты за доллар в день и где они могли бы навести справки о сестре Брианны.

Най занес их вещи в ее комнату. Потом, недовольно бормоча, он пошел искать коробку, чтобы наполнить ее землей. Это было необходимо для того, чтобы кот мог в эту коробку справлять свою нужду. Он поставил коней в стойло и вернулся за Брианной. Они вместе пошли искать пансионы, о которых говорил портье. Прямо перед ними, на деревянном тротуаре, какая-то женщина пыталась вырваться из рук пристававшего к ней мужчины, который явно был пьян. Брианна замедлила шаг, и Най почувствовал, что она дрожит от страха. Он обхватил ее рукой за талию и сказал:

— Он вас не тронет. Мы просто пройдем мимо них.

Какой-то мужчина сзади них закричал:

— Эй ты! Убери руки от моей жены!

Брианна вся сжалась. Она почувствовала, как Най крепко обнял ее, когда этот мужчина прошел мимо них. Мужчина столкнул пьяного с тротуара в уличную грязь, и Коламбус с Брианной зашагали дальше. Он прижимал ее к себе до тех пор, пока она не перестала дрожать. Он гладил рукой ее спину, а она уткнулась лицом ему в грудь. Успокоившись, она отстранилась от него, устыдившись того, что кто-нибудь мог увидеть ее обнимающейся с мужчиной на улице.

Первый пансион представлял собой кирпичное здание, построенное в федеральном стиле. Им открыла дверь горничная и сказала, что ничего не знает о Сомервиллах. Следующие два пансиона оказались небольшими домиками. Там тоже им ничего не удалось узнать. Наконец они подошли к прекрасному дому, построенному в испанском стиле. Когда они вошли, средних лет женщина, явно француженка, любезно проводила их в приемную.

— О, конечно, я их видела, — сказала она, выслушав вопрос Брианны. — У Сомервиллов не было ни друзей, ни знакомых. Они прожили у нас шесть недель, а потом присоединились к каравану и уехали. Это было восемь дней назад, — сказала она и сокрушенно вздохнула. — Я очень скучаю по Джулии и детям. У них такой прелестный мальчик, а маленькая Женевьева такая же красивая и изящная, как и ее мама. Вам повезло, что у вас такая прекрасная сестра.

Брианна все же смогла поблагодарить ее должным образом, хотя явно была расстроена. Еще бы, ведь рухнули ее надежды встретиться с сестрой.

Най положил ей руку на спину.

— Караван не может двигаться быстро, значит, они не могли далеко уйти. Мы найдем их, — сказал он и спросил у хозяйки: — Вы, случайно, не знаете, к какому каравану они присоединились?

— Мне очень жаль, но я не знаю этого.

Брианна была слишком расстроена и поэтому не обратила внимания на то, что Най обнял ее за талию, когда они выходили на улицу. Она почувствовала, что у нее кружится голова, и решила, что она, наверное, заболела.

— Вам нужно поесть, — сказал Най. — Мы вернемся в отель и что-нибудь перекусим.

Она отрешенно посмотрела на него и спросила:

— Вы действительно думаете, что мы сможем найти Джулию?

— Они уехали всего неделю назад, а это значит, что они проехали миль шестьдесят, не больше. Мы догоним их.

И в этот момент она осознала, что он обнимает ее за талию. Она считала, что ей следует отругать его за то, что он допускает подобные вольности. Однако она почувствовала, что ее ноги стали какими-то слабыми, будто тряпочными, и побоялась, что без его поддержки она просто упадет в грязь.

Плотно пообедав (их трапеза состояла из оленины, зелени, хлеба и яблочного пирога), они вернулись в комнату Брианны. Потом Най отправился разыскивать человека, который хотел нанять его для сопровождения каравана, и пообещал Брианне, что постарается навести справки о ее сестре.

Время тянулось очень медленно. Брианна чувствовала, что слишком возбуждена и не сможет уснуть. Она заказала себе ванну и сидела в пахнущей розовым маслом воде, пока та не остыла. Потом она написала письмо миссис О’Кейзи. Больше ей нечем было заняться, и она просто села у окна, взяв на руки Шекспира, и стала наблюдать за тем, что происходит на улице. Она также вглядывалась в лица прохожих. А вдруг она увидит Джулию или Баррета?

Она опять вспомнила вопрос, который ей задал Най. Действительно, что же она будет делать, если они не найдут Джулию? Хватит ли у Брианны мужества присоединиться к одному из караванов и в одиночку проделать весь этот путь, надеясь на то, что она в конце концов найдет Джулию? Она даже не знала, куда они отправились. А что, если Джон решил поехать в Калифорнию? Одно она знала наверняка — ей ни при каких обстоятельствах нельзя возвращаться в Сент-Луис. Даже здесь, в Индепенденсе, ей казалось, что она находится слишком близко от Баррета и поэтому не может чувствовать себя в безопасности.

Она почесала Шекспира за ухом, и он потерся головой о ее руку. Наклонившись, она поцеловала его в голову. Кот посмотрел на нее, чуть прищурив свои зеленые глаза. Его взгляд выражал любовь и преданность, и у нее потеплело на душе. Шекспир — это все, что у нее осталось от прежней жизни. Сможет ли он пережить весь это долгий и трудный путь до Орегона? Нельзя же держать его в корзине на протяжении нескольких месяцев. Однако если она выпустит его в фургоне, он может выпрыгнуть из него и потеряться.

Можно сказать, что в каком-то смысле и Най — это все, что у нее сейчас было. Кот и мужчина, о котором она ничего не знает. Это совсем не успокаивало ее, но она понимала, что у нее нет выбора. Она должна добраться до Орегона или до Калифорнии, чтобы оказаться подальше от Баррета. Поскольку Най направляется в Орегон, ей придется поехать с ним.