В одной из трех дошедших до нас рукописей «Перлесво» имеется колофон[56], сообщающий, что этот манускрипт был создан по заказу владельца поместья Камбрен, что неподалеку от Лилля, для Жана де Несля. Жан де Несль был кастеляном Брюгге, одного из крупнейших городов Фландрии, и представлял собой ведущую фигуру в политической жизни Фландрии. Кроме того, он был и одним из лидеров Четвертого Крестового похода (1204 г.); перед отправлением в поход он основал цистерцианский монастырь в Нойу, что в Пикардии. Жан де Несль, как и Готье де Монбельяр, покровитель Робера де Борона, был членом немногочисленного отряда крестоносцев из Фландрии, которые в начале 1203 г. отплыли из Марселя под предводительством Тьерри Фландрского, сына графа Филиппа[57]. Венецианцы, предоставлявшие транспортные суда для основного ядра армии крестоносцев, стремились направить главный удар похода против экономических соперников Венеции, поскольку крестоносцы были не в состоянии оплатить долги и расходы по перевозке. Поэтому они сначала захватили и разграбили город Задар на побережье Далмации, а затем и саму столицу Византии — Константинополь. В руки венецианских негоциантов попала изрядная часть несметных богатств города, в том числе и знаменитые бронзовые кони, украшающие сегодня собор Сан-Марко. Однако фландрские воины, увидев, что удар крестоносного войска был направлен против христианского города Задар, отказались примкнуть к основному войску и направились во франкское королевство, существовавшее на территории Сирии. Они провели в Святой Земле около трех лет, но в боевых действиях почти не участвовали, поскольку Амори, король Иерусалима, был не в состоянии развернуть крупномасштабную военную кампанию, располагая весьма небольшим числом рыцарей и простых воинов. В 1206 г. Жан де Несль возвратился на родину и продолжил свою политическую карьеру. Однако ему не простили слишком тесных связей с Францией, и в 1212 г. он был вынужден покинуть Фландрию. В крупном сражении между армиями Фландрии и Франции, имевшем место в 1214 г. в Бувине, де Несль сражался на стороне Франции, и после того, как французы одержали в ней победу, ему удалось восстановить свое прежнее влияние, в частности, в годы несовершеннолетия Жанны Фландрской. Это продолжалось вплоть до 1222 г., когда он, по-видимому, вновь впал в немилость. В 1226 г. мы видим его среди лидеров Крестового похода против альбигойцев. Умер де Несль в конце 1239 г.

Автор «Перлесво» заявляет о своих намерениях в первой же фразе своего произведения, определяя и сам образ Грааля, и контекст, в котором он раскрывается:

«Слушайте историю о священной чаше, названной Граалем, в каковую была собрана драгоценнейшая кровь Спасителя в тот самый день, когда Он был распят во искупление грехов рода человеческого и спасение оного от ада. Кровь ту собрал Иосиф [Аримафейский] по велению ангела, и благодаря его писаниям и свидетельствам нам учинилось известно, как рыцари и достойные мужи воспылали желанием пострадать и принять муки, чтобы установить на земле Закон Иисуса Христа, каковой Он пожелал возобновить Своей смертью и распятием».

Далее следует пролог, в котором изложено родословие хранителей Грааля от родственников Иосифа Аримафейского вплоть до времен короля Артура. Единственная тайна, остающаяся нераскрытой, — это тайна личности Доброго Рыцаря, потомка Иосифа, «об имени и деяниях коего вы скоро услышите». Это во многом повторяет аналогичную концепцию творения Робера де Борона, но Робер раскрывает роль и значение Грааля постепенно; здесь же о нем объявлено сразу, в самом начале, поскольку Грааль прямо связан с темой Нового Закона Христа, противопоставляемого Ветхому Закону язычников и иудеев. В «Перлесво» нет никаких тайн, нарочито замедленного раскрытия темы истинной природы Грааля. Эта тема декларируется сразу же, а сама история излагается в виде последовательности драматических эпизодов и сцен — созданий могучего творческого воображения.

4. Начало «Благородной книги о Граале». Изысканная миниатюра с изображением Распятия, на которой показан Иосиф Аримафейский, собирающий кровь Христа в Грааль. Миниатюры со сценой Распятия фигурируют во многих манускриптах о Граале, но на них Иосиф Аримафейский чаще всего отсутствует.　Миниатюра из манускрипта, написанного в 1405 г. Париж, Национальная библиотека.

История начинается при дворе короля Артура в тот момент, когда король вдруг «утрачивает свою былую страсть к подвигам и возвышенным деяньям». Когда королева упрекает его за это, Артур отправляется на поиски приключений. Во время этих скитаний он узнает о Перлесво от некой девы, которая также бросает ему дерзкий упрек в отсутствии рвения в вопросах рыцарской чести и доблести, но когда, раздраженный ее упреками, Артур оборачивается к ней, он слышит голос, повелевающий ему собрать большой придворный круг, после чего он сможет возродить свою былую славу. Когда король возвращается в свой замок и дает пышный пир, к нему является некая дева и привозит в повозке головы 150 рыцарей, обложенные золотом, серебром и свинцовыми пластинами. Дева сообщает Артуру, что причиной гибели всех этих воинов стала оплошность некоего рыцаря, который прибыл в замок Короля-Рыбака и не осмелился «задать вопрос»; в результате этого король «впал в ужасную слабость». Поведав это, дева уезжает, но по пути ей встречается Гавейн, который опаздывает на пир в замок. Гавейн провожает ее и узнает из ее уст о существовании Доброго Рыцаря, которому суждено задать роковой вопрос. Гавейн оказывается в окрестностях замка Короля-Рыбака, но некий голос возвещает ему, что он сможет отыскать его лишь в том случае, если Бог этого пожелает. Гавейн начинает поиски Доброго Рыцаря, поначалу — неудачно; но затем он случайно оказывается у хижины отшельника, находящейся возле замка Короля-Рыбака, и узнает путь туда. Выслушав отшельника, Гавейн направляется в замок:

«…вскоре он уже мог видеть пред собой мощную стену, окружающую твердыню замка, и его крепкие ворота. Посреди проема ворот он увидел лежащего льва, прикованного цепью к стене, а на противоположной стороне возвышались две жуткие фигуры из меди, которые посредством хитроумного механизма могли с огромной силой метать в противника стрелы из своих самострельных арбалетов. Завидев эти мрачные изваяния и льва, лежавшего в проеме ворот, сэр Гавейн не посмел приблизиться к воротам. Он поглядел на вершину стены и увидел людей, вероятно, святой жизни — то были священники в стихарях и престарелые седовласые рыцари в одеяниях, напоминающих облачения монахов или клириков, — и на каждом из бастионов красовался крест. Прямо на стене высилась небольшая часовня, и в нее то и дело входили люди, выходившие из главного зала замка. На кровле часовни возвышалось сразу три креста, на каждом из коих был изображен золотой орел. Священники и рыцари, проходя по стене, преклоняли колени пред часовней и время от времени обращали свои взоры на небо, радуясь и ликуя; казалось, словно они видят в вышине Самого Господа и Его Пречистую Матерь. Сэр Гавейн взирал на это издалека, не отваживаясь приблизиться к замку из опасения перед медными фигурами, кои могли издали поражать врагов арбалетными стрелами, столь грозными, что никакая броня не в силах была защитить от них. Однако Гавейн не видел пред собой пути ни влево, ни вправо; он мог либо вернуться назад, либо скакать к замку. Рыцарь недоумевал, как ему поступить. Но в этот момент он поглядел вперед и увидел священника, выходившего из ворот замка.