Те самые, с которыми мы совсем недавно разговаривали: в землянке. Наверное, одежда их промокла, отяжелела. Двигаться становится все трудней. Однако они ползут, ползут…

Захват «языка» планировался в районе рощи. Почему именно тут? Да потому, что мы пока пе знали, какая часть и какое подразделение обороняется на этом рубеже. Следовательно^ нужно было ликвидировать это белое пятно.

Спустя час, быть может, немного больше сержант А. Суслов докладывал о результатах поиска генералу Кудрявцеву.

— Пленный доставлен. И еще пулемет прихватили.

— Молодцы! Ну-ка, рассказывайте подробнее, как все было.

И уже в который раз я получил возможность убедиться, что разведчики воюют куда лучше, чем рассказывают. Суслов переминался с ноги на ногу и молчал. Потом, видно собравшись с духом, начал:

— Ну, значит, пошли… Ну, значит, — он останавливался буквально после каждого слова, — достигли…

С большим трудом удалось нам уточнить детали поиска, узнать, как все происходило.

Когда группа приблизилась к вражеским окопам, четыре разведчика стремительно бросились вперед. Первым спрыгнул в траншею рядовой М. Герасимов. Одного пулеметчика он сразу же подмял под себя и схватил за горло. А вот второго пе заметил. И тот успел выстрелить. Пуля зацепила Герасимова, но он, превозмогая боль, ударил стрелявшего прикладом по голове. Первый же гитлеровец, поняв, что надеяться больше не на что, поднял руки. Все это произошло в считанные секунды.

К месту схватки подоспели товарищи Герасимова. Они связали пленного, помогли раненому выбраться из окопа. Вся группа благополучно возвратилась обратно.

— Как Герасимов? — забеспокоился командир дивизии.

— Перевязали, отправили в медсанбат… Вы уж не серчайте, товарищ генерал, что так получилось…

Да, можете себе представить, что сержант Суслов, прекрасно выполнивший задание, считал еще себя виноватым! Как же, не уберегли товарища!

Вскоре меня вызвали в штаб армии. А спустя несколько дней возвратились и другие офицеры, которым было поручено проверить, как на местах выполняются указания командования по организации разведки. Мы собрались в одной из землянок, для того чтобы обменяться мнениями.

Мерно постукивал где-то неподалеку движок, питавший электроэнергией наши штабные землянки и блиндажи. Временами ритм его сбивался, и тогда единственная лампочка, висевшая под потолком, начинала постепенно меркнуть. Потом, словно спохватившись, двигатель вновь набирал обороты, и чуть светящийся волосок опять накалялся. Бывало, что свет гас надолго, и тогда нас выручала коптилка. Это — простейшее приспособление: гильза, конец которой сплющен, и фитиль, изготовленный из теплой портянки или куска шинельного сукна. Горючее — керосин или даже бензин. Последний, правда, иногда взрывался. Но и тут выручала солдатская находчивость. Несколько щепоток обыкновенной соли делали его практически безопасным.

В тот вечер обошлось без коптилок. Движок тарахтел без перебоев. Мы, расположившись кто где сумел, докладывали о результатах проверки. Доклады были предельно короткими, но содержательными. И после каждого выступления становилось все яснее, что в частях и соединениях правильно поняли смысл приказа, ведут конкретную работу по воплощению его в жизнь.

А день спустя, утром 1 мая, в землянках и блиндажах появилась армейская газета с праздничным приказом Верховного Главнокомандующего. В этом приказе подводились итоги зимней кампании 1942/43 года, указывалось, что всем бойцам необходимо продолжать без устали совершенствовать свое боевое мастерство, точно выполнять приказы командиров, требования уставов и наставлений, свято блюсти дисциплину, соблюдать организованность и порядок.

Особенно волновали слова приказа, обращенные к нам, войсковым разведчикам: «Изучать противника, улучшать разведку — глаза и уши армии, помнить, что без этого нельзя бить врага наверняка»[1].

Мы внимательно читали приказ Верховного Главнокомандующего. Номер газеты переходил из рук в руки. И каждый из нас вновь и вновь мысленно прикидывал, что сделано и что еще предстоит сделать.

Оперативное значение Духовщины, которая лежала перед нашей армией, не вызывало сомнений. Здесь сходилось шесть важных дорог, по которым осуществлялось снабжение крупной группировки противника. Не случайно гитлеровское командование называло духовщинское направление воротами к Смоленску, а сам город Духовщина — ключом к ним.

И это действительно так. Полукольцом охватывает подступы к Смоленску с востока и юга Днепр. По обе стороны от него дремучие леса, болота. А севернее Смоленска — Духовщина, где местность изобилует не очень высокими, но очень удобными для сооружения оборонительных рубежей холмами. Гитлеровцы, насколько мы понимали, не замедлят воспользоваться этим.

По данным, полученным нами от партизан, фашисты начали подготовку духовщинского оборонительного рубежа еще осенью 1942 года. Для постройки инженерных сооружений были использованы армейские и фронтовые строительные батальоны. Но они выполняли, так сказать, квалифицированную работу. Для рытья окопов, траншей, землянок фашисты использовали местное население и военнопленных.

Ко времени подхода нашей армии противник успел создать достаточно мощные оборонительные рубежи, включающие опорные пункты. Правда, не все они были связаны между собой траншеями, но, как удалось установить, враг поспешно совершенствовал и улучшал свою оборону.

Из показаний пленных, по захваченным документам нам удалось сравнительно быстро выяснить, что на духовщинском рубеже закрепились части 52, 197, 246 и 256-й немецких пехотных дивизий. Но полный ли это перечень обороняющихся соединений противника? Это был первый вопрос, на который нам предстояло ответить. Какими средствами усиления располагает враг? Это была проблема номер два. Велики ли резервы, где они располагаются? Какова глубина вражеской обороны? Словом, я мог бы привести целый перечень вопросов, на которые надлежало найти ответ. Потому-то при относительном затишье на участке фронта разведчики вынуждены были трудиться с полной нагрузкой.

Я уже упоминал, что на ряде участков были проведены успешные поиски. Повсюду непрерывно велось наблюдение за передним краем противника. Однако тех данных, которые нам удавалось получить, явно было мало. Гитлеровцы, учитывая опыт прошлого, тщательно маскировали свои позиции, огневые точки, места расположения артиллерии и минометов.

Лучшим способом вынудить противника раскрыть систему огня, особенности своей обороны была, разумеется, разведка боем. И мы, тщательно взвесив все «за» и «против», внесли соответствующее предложение командующему армией. Он утвердил наш план и приказал командиру 134-й стрелковой дивизии генерал-майору Е. В. Добровольскому сформировать специальный разведотряд и провести разведку боем в районе высоты 260,1. Такой выбор был не случаен. Позиции, расположенные на высоте, являлись ключевыми для данного участка. Разведав их, мы получали крупный козырь.

Командир дивизии установил круглосуточное наблюдение за передним краем противника силами офицеров стрелкового полка. А сам вместе с сотрудниками штаба и командиром разведотряда старшим лейтенантом Г. В. Сергеевым провел тщательную рекогносцировку района предстоящих действий. В подготовке разведки боем участвовал и я.

Что из себя представлял разведотряд, сформированный по приказанию командующего армией? В его состав была выделена усиленная стрелковая рота и группа разведчиков. Последняя предназначалась исключительно для захвата пленных и документов.

Не буду останавливаться на