– Ах, не слушайте эту грубую женщину! Ну, конечно же, я спасу вашу пеларгонию! Вы ее оставите у меня на несколько дней…

– Нет, я не могу! – капризно топнула ножкой девчонка.

– А ну-у-у-жно, – осторожно погладил ее по руке Акакий Игоревич. – Давайте сделаем так, как будто вы свою красавицу положили в больничку, а? А я добрый доктор! А мне надо ее полечи-и-ить. Ну, будьте же умницей, Оленька!

Девчонка в глубокой задумчивости надула пухлые губки и наконец сжалилась:

– Хорошо. Но! Я буду ее навещать!

– Это еще зачем?! – не удержалась Клавдия. – Что за дурь, я не понимаю!

– Ах, жестокая, жестокая! – стала истерично махать ручками девчонка. – У вас нет сердца! А мне говорили, что вы замечательная женщина! А меня убеждали, что вы вовсе даже не ревнуете своего мужа, потому что у вас дюжины молодых поклонников! А у вас – нет! Нет никаких молодых, поэтому вы за своего старого мужа и цепляетесь! А у меня горе! И может быть, даже сердце сейчас…

– Постой-постой… кто это тебе сказал, что у меня нет поклонников?! – снова забасила хозяйка. – Да у меня их знаешь сколько!! Да ты думаешь, я ревную?! Кака!! назначь девчонке часы приема! И приходите! Только завтра, потому что сегодня мы едем к больной родственнице! Кака! Чего ты глазами лупаешь?! Немедленно иди бери машину! Мы отъезжаем к Ирине!

Акакий, быть может, еще бы посидел в столь приятном соседстве, но в дверях уже заворочался ключ, а значит, пришла маменька. Перекрестный огонь жены и матери он бы уже не вынес. Тем более ему совсем не хотелось, чтобы эта славная девушка слышала, как дамы его будут воспитывать.

– Оленька, пойдемте, я вас провожу, мы можем вместе забрать машину со стоянки, и я довезу вас куда хотите! – по-джентльменски вскочил он, но суровая рука супруги опрокинула его на место.

– Сиди, любимый. Я сама провожу. До двери.

Клавдия выпроводила гостью, а в комнату уже торопилась матушка:

– Акаша, мы купили шприцов, как ты просил. А Петр Антонович урвал себе собачий пояс. Это ничего, что он потратился, ведь правда? Ты же все равно денежку из Клавиных карманов выцарапал.

– Мамаша! – появилась в дверях Клавдия. – Вы купили совершенно ненужную вещь! Если у Петра Антоновича есть проблемные зоны, не надо собачий пояс, достаточно походить минут десять в обнимку с Какой. Он у нас еще тот кобель!

Акакий Игоревич не стал дожидаться, когда по поводу его личности начнут высказываться все, быстренько влез в ботинки и поспешил за машиной. А еще он надеялся встретить на остановке Оленьку и все же довезти ее до дома.

– Не задерживайся, – будто читала мысли мужа Клавдия. – Не забывай – нас ждет Ирина!

– Клавочка, вы уезжаете? – высунул из своей комнаты кислую физиономию Петр Антонович. – А я купил абсолютно новую кассету «Русские частушки». Клавочка, я бы ее включил, а вы бы нам исполнили танец живота!.. Катерина, не ершись! Просто у меня уже давненько не случалось развлечений! А сердце требует не только хлеба, но и зрелищ, да!

Катерина Михайловна похлопала ртом, а потом отчего-то решительно заявила:

– Клавдия! Мы едем с вами!

– Мамаша! Мы в больницу, к Ирине, – вытаращилась изумленная Клавдия.

– Ну и что?! Петр Антонович прав! В кино мы не ходим, театры не посещаем, ну уж в больницу-то к родственнице мы имеем право? Не смотреть же в самом деле, как ты станешь пузом дергать! Должны же у нас быть хоть какие-то развлечения! Петр, надень тот бежевый галстук, он совершенно идеально подходит к твоей толстовке!

Вообще-то галстук изначально был черным, но после того, как Катерина Михайловна в хозяйственном порыве сунула его в таз с отбеливателем, вещь кардинально изменилась. И совсем не в лучшую сторону, однако Катерина Михайловна упрямо затягивала на шее супруга именно его. Да, честно сказать, с галстуком ли, без галстука, Клавдии было все равно – ехать с родственниками она не хотела. Никак нельзя было допустить, чтобы они слышали про какие-то там адреса, которые Ирина должна была сегодня припомнить. Это просто удивительно, что Катерина Михайловна еще не погрузилась в расследование с головой, вероятно, с приобретением мужа утратила тягу к экстриму.

– Мамаша… – начала было Клавдия, но та уже примеряла на себя какой-то неземной красоты платье с воланами во всю грудь.

К Ирине они заявились с пышным эскортом. За Петром Антоновичем с жиденьким букетом уцененных гвоздик в руке (Катерина Михайловна вспомнила, что женщинам надо дарить цветы не только на Восьмое марта), чуть подскакивая на высоких каблуках, передвигалась Катерина Михайловна – вся в воланах поверх норкового воротничка, яркая, как подарочная канарейка. За ними плелась унылая Клавдия, а шествие замыкал Акакий. Он был безрадостен. Еще вчера Ирина вручила ему на продукты хорошую сумму денег, а он и забыл про эти самые продукты. Да и денег осталось не так много.

– Ого! А вы всю родню привезли, – от неожиданности сморщилась Ирина.

Сегодня снова должен был прийти Макс, и ей совсем не хотелось, чтобы ее молоденького дружка разглядывало все семейство Распузонов.

– Чего это ты, милочка, упрятала себя в такое убогое заведение? – презрительно поджимала губы Катерина Михайловна, упорно поправляя воланы. – Здесь даже нет сада! Даже фасад какой-то безрадостный!

– Ой, ну что вы! – замахала руками Ирина. – Здесь совершенно чудесно! У меня отдельная палата, большой телевизор, холодильник, душ, ковры на полу и даже кондиционер! И в любой момент к твоим услугам дипломированная медсестра. А утром – омолаживающие процедуры! Вот вы сюда посмотрите, вот сюда – видите? Не видите? И я не вижу! А еще недавно здесь у меня была огромная гусиная лапка! Прямо-таки глубочайшая морщина!

Катерина Михайловна недоверчиво пялилась на лицо родственницы, а чтобы было удобнее смотреть, даже водрузила на нос очки.

– Ирочка, мы к тебе ненадолго… – начала было Клавдия, но свекровушка просто лезла в рот собеседнице. – Мамаша! Идите вон тот проспект прочитайте! Там говорится об этих самых гусиных лапках!

– Клавочка, там только о птичьем гриппе!

– Да какая вам разница? И потом, на вашего мужа уже давненько поглядывает вон та старушка! И глаза у нее при этом очень похотливые! Проследите за супругом.

С трудом отослав свекровь подальше, Клавдия скороговоркой затарахтела:

– Ну как? Лиля звонила? Не объявлялась?

– Не-а, – отвечала Ирина. – Я уж ей сама звонила, звонила… Ты знаешь, Клавочка, я даже уже начинаю волноваться!

Клавдия фыркнула, она-то волноваться начала с того момента, как Лиля пропала. Не могла она просто так уехать, что-то с ней не то.

– Слушай, а у Лили никого в роду ненормальных не было? – вдруг мелькнула у Клавдии мысль. – Ну, знаешь, бывает, что у девочки мать психически нездорова или отец, а потом и у дочери изъянчик неожиданно проявляется. Причем в самый неподходящий момент.