– О нет! – каркнул Кра, – По нашим подсчетам стоимость негожего раба будет равняться примерно сорока сеттам, то бишь равняться цене здорового. То есть в четыре раза. А цена здорового увеличится до ста сеттов!

Военачальник присвистнул от такой новости. Озвученные суммы были ужасны – их могла потянуть только знать. Стоило ли говорить о том, что случится с городскими оборотнями, находящимися под опекой Рассоделя? Они занимали несколько кварталов в городе и численностью походили на малое войско, которое сдерживали только законы и наличие доступной для еды плоти.

А что будет, если они не смогут покупать себе мясо на рынках? Сначала они снизойдут до гнилой мертвечины, как это делают сейчас нищие за стенами города, выкапывая из могил трупы или поедая больных. Потом начнут пропадать одинокие путники на трактах и загулявшие по ночным улочкам горожане. И уже после, когда не станет и этого, под угрозой окажется весь город, полный людей.

Военачальник был крайне обеспокоен, как тот, по кому малый приток рабов ударит больнее всего.

– А почему цена на здоровых вырастет не так сильно? – спросил он, ибо в цифрах был не так силен, как в войне.

– Потому, что основной спрос сейчас на всех рабов, и больных, и здоровых, исходит от вампиров и оборотней, достопочтенный Асуло, – ответил ворон Кра. – На данный момент три четверти покупателей на рынках – это плотоядные демоны. Соответственно, из-за того, что рабов станет сильно меньше, цена в первую очередь вырастет на негожих, а за ними подтянется и на здоровых. Вам предоставить отчеты, по нашим расчетам, на пять лет вперед?

Советник снова глухо стукнул тростью по полу, привлекая внимание.

– Нет, – произнес Илла, снова беря в свои руки течение совещания. – Этих сведений достаточно. Мы вам благодарны. Да, вы правы в том, что война для нас – это путь к решению первостепенной проблемы с рабами. Вы еще что-то хотите сказать?

– Да. Я еще не закончил, ибо, как сын Офейи, я имею на руках не только проблему, но и ее решение. Начнем с того, что изначальная позиция определяться с союзником в южной войне – в корне неверна.

– Отчего же?

– Оттого что нам не обязательно смотреть на юг, достопочтенные! Так или иначе, но независимо от того, кто победит в конфликте: Нор’Эгус или Нор’Мастри, – мы отщипнем лишь долю победы, пусть эта доля и будет увесистой. Однако прямого выхода к Рабскому Простору мы так и не получим. Да и не факт, что, закончив войну, южные королевства разберутся с юронзийцами так быстро, как это необходимо. Все-таки наши южные войны – затяжные из-за магических источников. А нам нужно наладить поступление рабов как можно скорее. Так что у нас времени ждать нет!

– Что же ты предлагаешь, Кра?

– Посмотреть на север! Глеоф, братские земли Бофраит и Летардия, Сциуфское княжество и Ноэль. Эти малоразумные дикари богаты, но слабы из-за междоусобиц. Это непаханое поле! У них на челе написано по природе быть рабами, а выход к ним имеем только мы. Война с севером обойдется нам восхитительно дешево, ибо они не способны противостоять нашим магам, но плоды получим мы от нее много больше и много быстрее. Я сделал подсчеты. Что ж, в двенадцать раз мы сократим расходы на наем войск, в восемь…

Король привлек к себе внимание покашливанием, прервав ворона.

– Я тебя понял, Кра, – возразил Морнелий. – Я согласен, что север богат… но мы торгуем с ним… Торгуем долго да и поддерживаем мирные отношения. Разве можем мы напасть на доброго соседа?

Абесибо Наур усмехнулся от такого простого ответа, который подобал скорее конюху, чем королю. Потарабанив сухими пальцами по столешнице, он сказал:

– Ваше величество, юг перепахан и густо заселен, в то время как на севере плещется океан неги.

– Даже если закрыть глаза на эти мифические источники неги, которым нет пока подтверждения, – поддакнул Кра и закивал клювом. – То в горах севера сокрыты лучшие железо, олово, драгоценности. Одно северное солровское железо чего стоит! Оно в разы лучше песчаного сатрийарайского. Это может быть все наше, ваше величество. Забудем про южные войны и посмотрим в сторону варварского сервера!

– Да зачем же забывать про южные войны, Кра? – ответил архимаг, не соглашаясь. – Нам нужно лишь завладеть этими источниками, и юг тоже будет наш: от Черной Найги до песков юронзиев. Вы думаете, я вам толкую сказки про ту мощь, что таит в себе север? О нет, – и он печально улыбнулся. – Мой дед Бабабоке жизнью заплатил за эти сведения…

И Абесибо Наур, ученик великого Харинфа Повелителя Бурь, уже в который раз рассказал всем историю своего деда – Бабабоке Наура. Его дед был исследователем, выходцем из богатейшей семьи тех веков. Именно он опроверг теорию, что мир Хорр явился из небесного разлома, а нега выплеснулась из него, как вода из перевернутого сосуда. Как утверждал Бабабоке, мир демонов явился не из неба, а из-под земли, разломав ее, как ломает твердь нежный цветок, пробивающийся к солнцу.

«Не на земле ответы, а под ней», – писал неистово в своих трудах исследователь. – «Мы не нашли ни храмов, ни их останков в землях Глеофа, куда проникают наши соглядатаи. Мы думали, что найдем их на Дальнем Севере в снегах, но, возможно, их нет и там; иначе бы вести о них докатились сюда, на юг. Теперь я уверен, что под горами находится «их» царство, полное мрака, и именно там следует искать и утерянные артефакты, и моря неги. И, главное, – ответы на наши вопросы. Мы должны найти их только там, под горами Дальнего Севера, откуда явились дети Неги…»

Чувствуя гордость за своего деда, Абесибо говорил и говорил. Он был из тех горделивых людей, кто приписывает достояния предков себе и стремится их приумножить, чтобы превзойти. Все слушали архимага, кивали, но мало кто вникал – у каждого была своя забота.

Оборотень Рассодель Асуло прежде всего переживал за свое многочисленное семейство, насчитывающее одиннадцать сыновей и пятерых дочерей, которые уже сами породили кучу внуков; переживал он и за вверенных ему городских оборотней, осознавая исход долгого голода. Ворона Кра Черноокого беспокоил больше всего расход казны, что была для него роднее собственного дитя. Обычно ясный взгляд вампира Дайрика Обарайя, который за весь совет не сказал ни слова, сейчас был затуманен – он обдумывал, как бы ловчее убрать столь явный запах у борькора, чтобы повысить его действенность. Наг Шаний Шхог был озабочен победой Нор’Эгуса, в котором стали царствовать змеи, – как наг, он, конечно же, выбрал сторону змеиного короля Гайзы. Уделом Иллы Ралмантона же было глядеть на всех ясно, читая лица и мысли.

Все изредка поглядывали и на короля – тот, апатичный и отрешенный, уже был потерян для своего народа, однако по законам еще решал судьбы. Одна лишь королева сидела тенью, незримо прислуживая своему мужу.

– Мой дед погиб на Дальнем Севере в пристанище одного из детей Гаара в Брасо-Дэнто. Его убили на глазах помощников. Но что эти дети Гаара сделают целой армии? Ничего… Север – наш! – закончил архимаг свою речь.

Король Морнелий не ответил. Он уронил челюсть, отчего Наурика снова вытерла его губы платочком, и продолжил молчать. Сначала консулат терпел, терпел, терпел, но уже спустя пару минут все нервно переглянулись между собой. После отравления король растерял ум – это заметили многие. Речь его, некогда живая, как бурная река, теперь стала, будто болото – зыбкая, застоялая.