Ничего слишком уж откровенного в книге не было, да и картинка, на которой облаченная в легкую алую кисею блондинка прижималась к статному любовнику, тоже была весьма скромна. В той же рекламе духов или мыла по телевизору увидишь больше, но отчего-то прочитанные строки рождали в Полине неведомые ей прежде чувства и мысли. Признаться откровенно, весьма похотливые.

— Тьфу, какая гадость! — отбросив в сторону книгу, воскликнула Полина, устыдившись самой себя. — Веду себя как пятнадцатилетняя дурочка.

Она вскочила с кровати, встряхнулась и отправилась на кухню мыть посуду. А в голове ее все вертелись картинки того, что вытворяет сейчас со своим любовником «искушенная блондинка». Да ничего она не вытворяет, одернула себя Полина. Она давно уже умерла. Разложилась в своей могиле, и даже прах ее истлел!

— Полина! Как хорошо, что вы пришли! — кинулась ей навстречу Антонина Ивановна. — Нас обокрали! Я уже полицию вызвала. И Инны Яковлевны как назло нет.

— А что украли? Книги с абонемента? Приходил кто-то прямо с утра? — пыталась сообразить, что именно могли у них украсть, Полина.

— Да нет. Что вы. Взломали замки, отключили сигнализацию! Я на работу пришла, дверь в библиотеку чуть прикрыта, на абонементе все вверх дном перевернуто, и в хранилище, и в моем кабинете, чашки наши разбили, блюдца!.. — В голосе Антонины Ивановны слышались истерические нотки. — Даже мой сейф вскрыли!

Вот уж тут глаза у Полины от удивления на лоб полезли.

— А что ж вы там хранили? У нас разве деньги в библиотеке есть?

— Да что вы, какие деньги? — перестав всхлипывать, уставилась на нее Антонина Ивановна. — Печать там моя, ну, документы, должностная инструкция, устав, положения и так далее, туфли мои лаковые, — краснея, добавила она, — ну вот, в общем-то, и все.

— И что украли?

— Из сейфа ничего, но в кабинете все перевернуто, все шкафы выпотрошены, бумаги разбросаны, в подсобке тоже. Я даже не понимаю, что пропало? — плаксиво пожаловалась Антонина Ивановна. — И Инны Яковлевны нет! Полина, может, вы посмотрите?

— Ну конечно. Я сейчас же обойду всю библиотеку, — пообещала Полина и, бросив в подсобке сумку, сняв плащ — июнь в этом году выдался на редкость сырой и холодный, — приступила к тщательному осмотру библиотеки. Но понять, что могло пропасть, окинув взглядом горы сброшенных с полок книг, было совершенно невозможно. Нужно все разобрать, свериться с каталогом… В общем, работы не на один день. Она хотела было начать расставлять книги по местам, но потом спохватилась, что полиция наверняка пожелает все осмотреть и снять отпечатки, и не стала ничего трогать. Витрины с экспозицией, посвященной очередной памятной дате, разбиты не были, в хранилище, где Антонина Ивановна держала наиболее ценные и востребованные по прежним временам книги, типа американских детективов и иллюстрированных изданий, и прочего дефицита, все было перевернуто, так же как и на абонементе.

Что же искали эти горе-грабители в библиотеке? Деньги? Смешно. Книги! Книги, подаренные их библиотеке! «Царствующий дом Романовых»! Вот она, настоящая ценность! Полина заметалась по библиотеке.

— Антонина Ивановна! Книги пропали, подаренные старушкой, забыла фамилию! — спешила к заведующей Полина. — «Царствующий дом Романовых» пропал! И остального тоже не нашла!

— Ох, Полина, напугали, — увидев ее, выдохнула побледневшая было Антонина Ивановна. — Не волнуйтесь, не кричите. Все в порядке. Не пропали. «Царствующий дом» я вчера почитать домой взяла, — чуть краснея, объяснила Антонина Ивановна. — Не удержалась. Да и мужу хотелось показать. Современные издания Инна Яковлевна по моей просьбе на абонемент выставила, а прочие старые книги я вчера в сейф убрать не смогла, места не было, надо было полки разбирать, а я торопилась, вот и сунула их на полку к старым журналам, да так удачно, что воришки их, очевидно, и не заметили, — радуясь как ребенок, сообщила Антонина Ивановна. — Это, конечно, плохо, и так с ценными изданиями обращаться нельзя, но я очень торопилась, — ведя Полину к стеллажам, объясняла заведующая, — места там мало, ну я и распихала их кое-как на нижних полках. Сверху их и вовсе не видно! Оказалось, к счастью, — прослезилась Антонина Ивановна.

Полина с облегчением выдохнула. Главные ценности библиотеки уцелели. Ну, тогда вообще непонятно, зачем вор к ним залез. Разве что это был не вор, а просто хулиган.

Так же посчитали и прибывшие вскорости полицейские. Равнодушно осмотрев учиненный в библиотеке разгром, они вяло покивали головами, неохотно составили протокол и разрешили звонить, если пропажи все-таки обнаружатся.

— Поразительное равнодушие! — проводив полицейских, заметила Инна Яковлевна. — В застойные времена порча государственной собственности считалось тяжелым преступлением. А разгром библиотеки имел бы еще и политическую окраску! — горячилась она.

Инна Яковлевна всегда голосовала за коммунистов и очень не одобряла новые постперестроечные порядки, постоянно ностальгируя по старым добрым временам, когда ребенка было не страшно одного в школу отпустить и медицинское обслуживание было для всех бесплатным и качественным.

Библиотеку пришлось закрыть, объявив три санитарных дня подряд, и доложить руководству о случившемся.

Как стало ясно вечером в пятницу, ничего из библиотеки не пропало. И скорее всего полиция была права. По мере заполнения полок и проверки картотеки Антонина Ивановна, Инна Яковлевна и Полина с облегчением поняли, что их драгоценные книги целы и даже не очень пострадали. Они пили чай, разбирали завалы, обсуждали цены, современное образование и медицину, рутина жизни снова потянула Полину на самое дно прозябания.

— Станислав Дмитриевич, да этот Фофанов что хочешь подпишет, особенно если ему пузырь водки перед носом поставить, — горячился Денис Рюмин. За окном на город опускались дождливые сумерки, все нормальные люди уже сидели перед телевизором, лопали котлеты с макаронами, и только два старших лейтенанта, изнуренные беготней по городу, и их доблестный начальник сидели за рабочим столом, скрипя отупевшими к концу рабочего дня мозгами. — Ну чего ради мы как проклятые с утра до поздней ночи носом город роем? Ведь ни одной стоящей версии нет!

— Ради правды, — сухо ответил майор Авдеев и посмотрел на Дениса холодным пристальным взглядом. — От вас, Денис, я подобного заявления не ожидал.

В этой короткой фразе прозвучало столько искреннего глубочайшего разочарования, что Денис Рюмин покраснел до самых корней волос, ощутил себя наипрезреннейшим среди всех оперов их славного города, недостойным просто находиться в стенах Следственного комитета, не то что служить в них.

— Простите, Станислав Дмитриевич, — выдавил из себя полный сожаления и раскаяния лейтенант. — Это я от усталости, не всерьез. Честное слово.

Майор посмотрел на лейтенанта долгим изучающим взглядом и, лишь убедившись в искренности сказанного, подвел черту:

— Хорошо. Теперь по делу. Что у нас есть?

— Ничего, — еле слышно буркнул Денис. Майор может сколько угодно испепелять его взглядом, а факт остается фактом.