Скатившись в низину, сталкер замер, лежа на спине. В глазах потемнело, и последнее, что увидел Мазай, было нечеловеческое лицо над ним, а последнее, что запомнил - холодные щупальца, приникшие к шее.

Змееныш нес по лесу ивовые ветки, нарезанные у ручья. Из гибкого ивняка он собирался сплести люльку в ветвях старого дуба, раскинувшего ветви над поляной недалеко от южного края Свалки. Выстлать дно мхом - и получится сносное укрытие, где можно прожить несколько дней. Минуло много времени с того дня, как исчез Мазай. Змееныш обживался в Зоне - он и раньше знал ее лучше всех обитателей Лесного Дома и окрестностей, теперь же иногда неделями не покидал леса, не встречал людей, подолгу не говорил, стал даже забывать некоторые слова, так что, когда ему все же приходилось вступать в беседу, он иногда замолкал, приоткрыв рот, хмурился, чем приводил собеседников в недоумение. После всех событий, произошедших на холме с водонапорной башней, в душе его постепенно воцарялся покой.

Близился вечер, от деревьев протянулись длинные тени. Змееныш вышел на поляну и остановился, не дойдя до дуба нескольких шагов. Одна из теней шевельнулась… из-под куста поднялся псевдопес - совсем молодой, годовалый, но уже крупный, сильный. Верхняя губа мутанта приподнялась, обнажив клыки, в горле зародился глухой рокот, перешедший в рычание. Змееныш замер, сжимая охапку прутьев. Псевдопес медленно приближался, пригнув голову, ступая по траве на полусогнутых напряженных лапах. Красная дымка злобы шла от него. «Узи» висел на спине, достать его человек не успел бы - стоит отпустить прутья, и мутант кинется на него, вцепится в горло.

Идея пришла внезапно. Хотя Змееныш обещал себе, что больше не будет пытаться влиять на мутантов, сейчас это был единственный выход. Он видел багровый комок злобы в сознании псевдопса. Комок почти целиком заполнил простой, неглубокий разум, который и сам напоминал ком, вернее, серый дымчатый клубок, сплетенный из бледных нитей воспоминаний и эмоций.

Змееныш мысленно потянулся к нему, дотронулся. Псевдопес вздрогнул, зарычал громче - и остановился. В круглых черных глазах мелькнуло недоумение. Это придало уверенности, Змееныш представил, как едва заметно поглаживает мутанта по голове. Красное свечение поблекло, сквозь него пробились слабые отблески любопытства… и дружелюбия. Тогда Змееныш осторожно, едва дыша, потянул за эти новые нити, раздувая интерес мутанта, гася злобу.

Старая самка, в прошлом году вырастившая помет, лежала под кустами желтой акации, невдалеке от стаи. Смутная тоска одолевала псевдособаку, она не понимала причины, но старалась держаться подальше от других самок, у которых еще оставались щенки. Иногда она вслушивалась в голоса своего последнего, уже успевшего подрасти приплода, почти взрослых псевдопсов - хотя всех прошлых, которых рожала на протяжении жизни, давно забыла. Все они постепенно вливатись в стаю, и сейчас она бы не смогла определить, кто из самцов и самок были ее детьми… Кроме последних пяти.

От большого дуба, растущего на краю поляны, донесся знакомый скулеж, и самка подняла голову. Некоторое время она напряженно вслушивалась, потом вскочила и пошла на голос, прихрамывая.

В просвете между кустами самка увидела, как, сцепившись, катаются по опушке псевдопес и человек.

Самка напряглась, шерсть на затылке встала дыбом. Ребенка обижают! Она пошла дальше, выбралась на поляну. Молодой мутант повизгивал и скулил. Самка зарычала, припала к земле грудью, готовясь прыгнуть.

Человек вскрикнул, переворачиваясь, мелькнула рыжая спина псевдопса - тот перелетел через голову и упал в траву. Собака с недоумением посмотрела на них, закрыла пасть, постояла, затем легла и, положив на лапы большую голову с сединой в бровях, стала наблюдать за игрой человека и мутанта. Те резвились, как двухмесячные щенки. Ее сын весело скулил, чужак повизгивал, как собака, и самка, не сводя с них темных глаз, удовлетворенно заурчала, вновь испытав подзабытое уже чувство радости за детей.

Солнце клонилось к закату, когда стая встала с лежки и пошла к месту охоты у Свалки. Бесшумно мелькали среди деревьев серые тени, шелестела трава, иногда тихо повизгивал кто-то из молодняка. Самка вскочила, издав предупреждающий рык, побежала следом.

Псевдопес прислушался, замер и Змееныш, мокрый от пота, раскрасневшийся и веселый.

Самка не успела добежать до стаи, она только выскочила из кустов позади поляны, как остальные учуяли человека. Вожак - крупный, темно-серый с рыжими пятнами пес - повернул к раскидистому дубу, и остальные мутанты двинулись за ним, раздувая ноздри. Старая собака кинулась наперерез вожаку, толкнула его мордой в бок. Мутант дернул головой, самка отскочила и тявкнула несколько раз. Вожак остановился. Старая псевдособака имела большой авторитет в стае. А тут еще с поляны вышел подлеток, поскуливая, виляя хвостом. Вожак недоуменно зарычал в ответ.

Змееныш стоял среди разбросанных ивовых прутьев, вслушиваясь в голоса псевдопсов и наблюдая за их сознаниями. Вожак заворчал на старую самку, которая когда-то была его матерью, развернулся и продолжил путь к Свалке. Подлеток побежал следом, все еще тявкая и повизгивая, старая самка похромала за ними. Улыбаясь про себя, Змееныш стал собирать ветки.

«Душа» красовалась на крыше старого коровника. Стопка аж прослезился, заметив ее.

- Гля, Кирза! - Он плечом толкнул напарника. - Щастье нам привалило. Видишь, чё там лежит?

Худой, нескладный Кирза завертел головой. Они стояли посреди заброшенного поселка, настороженно вслушиваясь, с автоматами наготове - два тертых сталкера, грязные небритые черти, не интересующиеся ничем, кроме артефактов, которые они меняли на боеприпас, снарягу да еду с водкой либо продавали скупщикам, чтоб на вырученные деньги купить все то же самое и со всем этим вернуться в глубокую Зону за новыми артефактами, но сначала спустить остаток заработка в каком-нибудь кабаке у Периметра… Не крутые следопыты, но и не желторотые дурни, не слишком фартовые, но и неудачниками их никто не называл. Заскорузлые, мозолистые, проспиртованные, битые жизнью, Стопка - постарше и поопытнее, Кирза - помоложе и понаивнее. Соль Зоны, плоть от плоти ее.

Все здесь не нравилось Стопке: и то, что дома почти разрушены, внутри поживиться нечем, и то, что над поселком висит напряженная тишина - будто из-за каждого угла следит за непрошеными гостями голодный мутант. Впрочем, такое ощущение всегда преследовало Стопку после хорошей попойки, а вчера была она самая, родимая.

- Да у тебя еше хмель не выветрился, Стопарь, - Кирза водил стволом «калаша» из стороны в сторону. Он не заметил никакого привалившего «щастья», более того, его никак не оставляла мысль, что нынешняя ходка какая-то совсем неудачная. С утра ни одного артефакта, возле Диких территорий едва отбились от мародера, а теперь вот занесла нелегкая в этот поселок, который даже на карте не отмечен.

- Тебе не кирзачи надо было натянуть, а туфли на каблуках! - разозлился Стопка и, зажав ноздрю корявым мозолистым пальцем, сморкнулся на дорогу. - На крышу гля, зелень! Что это, по-твоему? По мне, так это пять тыщ в банковских пачках!