мои рассыпавшиеся по плечам волосы и наклонился к моему лицу, приоткрыв точеные губы. Я замерла, ожидая продолжения.

– Что тут у вас? Асмодей, я заждалась уже, – услышала капризный женский голос. Прекрасная демоница, блестя почти нагим телом, смотрела на моего рыцаря, одетого лишь в махровое полотенце, обмотанное вокруг узких бедер, блестящими глазами, оскалив в улыбке похожие на жемчуг зубками. – Страшно хочется шампанского. Нельзя заставлять меня ждать, ты же знаешь, рыцарь.

– Прости, дорогая, – ухмыльнулся демон, – просто наткнулся на одну из невест нашего принца, которой все нейметься, – ухмыльнулся он. – Такое непослушное существо. Сейчас провожу ее в опочивальню и вернусь. Негоже, когда по замку шляются безголовые нефилимки, – он грациозно подошел к красавице и запечатлел на ее губах страстный поцелуй, – я не заставлю тебя ждать долго, – мурлыча, прошептал Асмодей.

– Да пошел ты! – рявкнула я, чувствуя, как слезливый ком распирает горло. Вырвавшись из рук рыцаря, побежала по коридору, не разбирая дороги.

– Пойдем, рыцарь, – позвала Астарта. Но Асмодей не двинулся с места, глядя вслед удаляющейся тонкой фигуре, не в силах отвести взгляд. Чертовка подошла к нему вихляющейся походкой и сорвала полотенце, но он отвел ее руку.

– Уходи, Астарта. Я не в настроении продолжать – устало сказал он и направился в свои покои.

– Так вот оно в чем дело, – захохотала Астарта. – Это твой Ангелочек, которого ты представляешь во время секса со мной? Прекрасно. Вот только не светит тебе ничего, дружочек. Жить-то подружке твоей осталось – всего ничего. Думаю, после свадьбы с наследником, Люцифер исполнит ее предназначение. Не станет долго затягивать. Он и так долго ждал.

– Что ты сказала, ты, чертовка? – Асмодей принял свой естественный облик и едва сдерживался, чтобы не свернуть тонкую шею своей любовницы. Астарта испуганно зажала рукой рот, понимая, что сболтнула лишнего.

Рыцарь приблизился к демонице и раскрыл крылья. Смертоносные стальные лезвия полоснули красавицу по обнаженной коже, оставляя глубокие порезы. Астарта всхлипнула и упала на колени, спасаясь от крыльев рыцаря ада.

– Я больше ничего не знаю. Только то, что он не оставит девчонку в живых, – успела выкрикнуть она, прежде чем ангельский клинок вонзился в ее грудь. Асмодей без сожаления глянул на распластанное на полу тело.

– Не чувствую я в ней той силы, о которой говорит скрижаль, – Люцифер вертел в руке бокал, наполненный вином, изготовленным еще Дионисом и гранатово переливающимся в граненом хрустале. Сидящий напротив Азазель – правая рука адского властителя – дымил сигарой, запивая ее великолепие коньяком. – То, что рассказал мне Асмодей, может любой нефилим, даже самый завалящий.

– Силы еще не пришли, – равнодушно пожал плечом Азазель, – не парься, Люций, все образумится.

– Сколько ждать? – заорал властитель, швыряя тяжелый кубок в стену и оставляя на каменной кладке рубиновые подтеки. – Я жду ее рождения с тех пор, как меня изгнали. Ты помнишь, как мы пали? И из-за кого? Людишек, которых отец создал непонятно для чего. Я верну себе небеса, Азазель, чего бы мне это не стоило.

– Это точно антихрист, друг, ошибки быть не может. Ты же помнишь, какой выброс энергии мы ощутили в момент ее зачатия. Так что успокойся. Дольше ждали, – рассудительно изрек Азазель, отпивая из бокала янтарную жидкость. – Непонятно только, для чего ты затеял этот дурацкий отбор? Честно говоря, уже сил нет терпеть этих безголовых куриц.

– Отбор – отвлекающий маневр, – ощерился Люцифер. Красивое лицо преобразилось. Звериная личина владыки ада оскалилась отвратительной пастью, от которой даже у видавшего виды герцога ада затряслись поджилки. – Я женю принца на антихристе – это условие Абигора. По-другому у меня не получалось выйти на след его дочери. А потом убью этого выродка, сделав его виновным в смерти нефилимки. Если бы ты знал, как мне осточертело мое дражайшее чадо.

– Вот уж не думал, что Абигор может ставить условия самому Люциферу, – ухмыльнулся Азазель.

– Абигора я убью первым, – прорычал владыка, так и не простивший своему, некогда ближайшему, другу предательства. И ради кого? Ради странной, таинственной женщины, появившейся возле адских врат двадцать два года назад. «Кем была Анжелика?» – ответ на этот вопрос мучал властителя ада все эти годы.

– Кроме нас, кто еще знает о том, что сердце антихриста – главный ингридиент в заклинании закрытия райских врат?

– Только ты и я, – неуверенно прорычал Люцифер, вспомнив, что проболтался по пьяни одной из своих наложниц. Как там ее звали? Астарта, кажется.

«Никогда больше не буду рыдать из-за этого адского красавца, – решила я, открыв утром глаза. – Не стоит он того. Пусть с этой демоницей хороводится, гад этакий».

В окно заглядывала все та же непроглядная хмарь, разве что стало чуть светлее, и на горизонте появились огненно красные всполохи. С трудом выковыряв свое ноющее от излишне мягкого матраса тело, я побрела в ванную.

«Зачем я себя обманываю? – думала, остервенело скребя себя мочалкой. – Я до смерти хочу этого гадского рыцаря. Назло этой сволочи выйду замуж за принца!» – решила я, хватая висящее на стене махровое полотенце.

– Ангелина, ты в ванной? – услышала голос, от которого в душе все перевернулось.

Зараза память тут же подкинула мне воспоминаний о вчерашнем прикосновении к каменно прекрасному, словно скульптурному, торсу Асмодея. От неожиданности я выронила из рук махровую тряпку, упавшую к моим ногам влажным комом. Интересно, какого черта здесь нужно адскому рыцарю? Дверь отворилась, и на меня уставились черные, полыхающие адским пламенем глаза демона.

– Чего тебе нужно? – сдавленно выдохнула я, глядя на замершего на пороге рыцаря ада. Он подошел молча и впился губами в мое плечо, слизывая капли воды, оставшиеся на нем после душа, лишая меня остатков воли и благоразумия. Его жадный рот раздвинул мои губы, и я подумала, что сейчас упаду. Поцелуй разбудил во мне странные, никогда ранее мною не изведанные ощущения, пропуская по венам высоковольтные разряды. Асмодей застонал, низко, гортанно, и обхватил меня руками. И я подумала: «Вот сейчас разверзнутся небеса», погружаясь в полубредовое состояния от его близости, уникального мужественного аромата и сильных рук моего рыцаря, блуждающих по жаждущему его ласк телу.

– Ты – это ты, – прохрипел он и, подхватив меня одной рукой, словно пушинку, потащил на кровать, по пути избавляясь от идеальной, выглаженной, белоснежной рубашки, не выпуская из плена своих