Сестры недобро захихикали:

– Осторожнее, дорогуша! Ты еще не освоила всей магии ни этого места, ни твоей собственной души. А теперь быстро выкладывай, что тебе известно о нашей младшей сестре!

Цирцея сидела на полу в зловещей тишине своего опустевшего дома, обложившись книгами старших сестер. Письмо Белоснежке она уже написала, и теперь занялась поисками чего-нибудь – чего угодно! – что могло бы помочь ей пробудить сестер от сна. В поисках вдохновения она то и дело посматривала на цветные витражи на окнах, напоминающие о разных приключившихся с сестричками историях, но обнадеживающих идей по-прежнему не появлялось. Так странно было находиться в этом доме одной, перебирая принадлежащие сестричкам вещи, листая их книги. В потрепанных гримуарах она нашла великое множество сонных заклятий и противоядий к ним, но ни одно из них не обладало силой вернуть кого-либо из царства снов – если, конечно, ее сестры находились сейчас именно там. Исходя из богатого опыта прошлого, Цирцея почти не сомневалась – любое заклинание, отправившее ее сестер в страну вечного сна, не могло быть самым обычным, а имело какое-то хитрое дополнение. И, по всей вероятности, только тот, кто заколдовал их, обладал властью вернуть их назад. И все же Цирцея не прекращала поисков.

В компании одних лишь охраняющих очаг черных ониксовых ворон, которые незряче таращились в пустоту, Цирцея неутомимо – и совершенно тщетно – листала колдовские книги сестер и дневники с их записями. При этом ей приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не отвлекаться на истории, изложенные на их страницах. Живительно, насколько сестры были старше ее самой. Она часто задумывалась, какой была их жизнь до того, как она свалилась им на руки и им пришлось заботиться о ней и растить ее. Они никогда об этом не рассказывали – ни о том, что было до нее, ни об их родителях, ни о том, как они умерли. Собственное детство так и оставалось для Цирцеи тайной за семью печатями. Она не помнила, ни как росла, ни как ее воспитывали. Но если она пыталась задавать сестрам вопросы о той поре, то они отвечали лишь многословным бессвязным лопотанием, из которого ничего нельзя было понять, и со временем Цирцея просто прекратила все расспросы. Ах, если бы ее умение обращать время вспять и видеть прошлое могло пригодиться ей самой! Она никак не могла отделаться от мысли, что годы ее детства тоже должны быть как- то описаны в книгах. Когда она была ребенком, колдовские книги ее сестер просто отказывались открываться или начинали издавать болезненные крики, стоило ей к ним прикоснуться. Так что пошпионить за сестрами было никак невозможно – им тут же становилось известно об этом. Но сейчас сестер здесь не было, и она могла спокойно открывать и читать любые книги, какие вздумается. Ее это одновременно и радовало, и пугало. Если защитные чары, наведенные сестрами, развеялись, не означает ли это, что им уже никогда не оправиться? Ведь обычно заклятия ведьм переставали работать лишь тогда, когда наложившая их ведьма умирала.

И Нянюшка, вспомнилось Цирцее, тоже рассказывала, как ее заклинание перестало действовать как надо, когда Урсула взяла ее душу. Нянюшка тогда перепугалась, что с Цирцеей случилось нечто ужасное, непоправимое... но сейчас-то она, Цирцея, в полном порядке, верно? И это давало ей надежду.

Пока Цирцея сидела так перед грудой книг, солнечный луч пронизал цветное окошко, ярко высветив изображение красного яблока. За минувшие годы она смотрела на этот витраж бесчисленное множество раз и отлично знала, что он означает. Она помнила обрывки той сказки... в сущности, если разобраться, ей были известны лишь фрагменты историй, сюжеты которых использовались в создании витражей по всему дому. Но именно сейчас красное яблоко приковало к себе ее взгляд, отозвавшись уколом в сердце. Цирцея подумала о книге Белоснежки и о том, какие тайны она может скрывать в себе.

В этот миг до нее донеслось позвякивание дверного колокольчика – такое тихое, что она едва его услышала. Открыв дверь, она обнаружила за ней крохотного совенка, который клевал коротким клювиком увесистый латунный колокол, чей обычно громкий звон извещал хозяев о прибытии гостей. Маленькое существо было настолько зачаровано собственным отражением в гладкой латуни, что не сразу заметило присутствие Цирцеи.

– Добро пожаловать, малыш. Сейчас я угощу тебя печеньем, – сказала Цирцея, подхватывая совенка ладонями. Ероша серые перышки, совенок благодарно заухал, когда она бережно опустила его на кухонный стол, и проворно выставил вперед когтистую лапку поторапливая Цирцею отвязать от нее плотно скрученный маленький свиток. Птица явно была измотана до предела и едва держалась на ногах – Цирцея даже задумалась, давно ли совенок занимается доставкой почты и с каким успехом. Она быстро отыскала в буфете жестянку с печеньем, разломила одно печеньице пополам и сунула половинку совенку в клюв. Совенок возмущенно пискнул, видимо коря ее за скаредность.

– Ладно тебе, не жадничай! Ты же такой маленький. Вторую половину получишь, когда справишься с этой, – со смехом успокоила его Цирцея и, развернув письмо, принялась за чтение.

Дорогая Цирцея, спасибо тебе за такое теплое, сердечное письмо. Спешу известить тебя, что получила его и что моя мать согласилась помочь мне с осуществлением заклинания перемещения, которое ты прислала. Мне так много нужно тебе сообщить, но раз уж мы скоро увидимся, я лучше оставлю все подробности до нашей встречи.

С самыми лучшими пожеланиями, королева Белоснежка

Новость о том, что она наконец-то встретится со своей кузиной королевой Белоснежкой, привела Цирцею в полный восторг. Она поспешно оглядела свой наряд... и рассмеялась. «Да уж, лучше мне встретить ее в чем-нибудь другом!» События последних недель совершенно вывели Цирцею из душевного равновесия и хорошенько потрепали. Она даже в зеркало не заглядывала и не отдавала себе отчета, насколько жутко сейчас выглядит.

Совенок нетерпеливо скрежетнул когтями по столу, напоминая об обещанном вознаграждении. Цирцея сунула ему вторую половинку печенья и быстро нацарапала записку для Нянюшки, извещая ее, что Белоснежка уже на пути в замок.

Значит, сейчас ей первым делом нужно привести себя в порядок и достойно встретить гостью, а уж потом, услышав все, что собирается ей сообщить королева Белоснежка, она снова сможет приняться за книги сестер. Оставалось только надеяться, что она сумеет найти то, что нужно, прежде, чем станет слишком поздно.

Фланци тихонько сидела на веранде рядом со спящими сестрами. От нечего делать она рассматривала оставшуюся с празднования зимнего солнцеворота наряженную ель: золотые и серебряные украшения ярко блестели в свете свечей, красиво отражаясь в кошачьих глазах. Но Фланци отчего-то было не по себе, словно на нее надвигалось что-то страшное. Она замерла, навострив треугольные ушки. Пол под ней внезапно задрожал, как будто к замку приближалось нечто огромное, подступая все ближе и ближе. Украшения на ели затряслись и посыпались на пол, разлетаясь осколками. Кошка метнулась прочь от дерева и громко взвизгнула, надеясь привлечь чье-нибудь внимание. Обычно она помалкивала, и сейчас звук собственного голоса удивил и испугал ее. Она решила вызвать Нянюшку телепатически, но не успела: двери на веранду с грохотом распахнулись, и за ними обнаружились донельзя встревоженные Нянюшка и Тьюлип.