К двум годам любимец публики стал признанным вожаком маленькой стаи. Образовался этот собачий союз на вполне корыстной основе. Сначала к будке Робина прибилась молоденькая голодающая сучонка. Её интересовал не столько достаточно завидный кавалер, сколько постоянное пропитание, обеспечиваемое возле будки многочисленными доброхотами. Потом появился Чёрный Барон, он же Грэй, он же Чёрт, он же обладатель других многочисленных кличек, которыми наделяли его жители лесхоза, и на которые он охотно откликался. Барон приполз к миске жестоко покалеченным на дороге проезжим большегрузом. Кормленный и оттого добродушный Робин не стал возражать против лохматого умного соседа. Поправившись, Барон сделался его верным спутником по собачьей вольнице и любовным приключениям. Два этих парня были главными фигурами на собачьих свадьбах, постоянно будоражащих лесхоз и городок. Во время одного из таких любовных похождений к кобелям привязалась дефективная жёлтобрюхая. Другие собаки тоже делали попытки затесаться в робиновскую семью, но безуспешно: больше в неё никого не принимали, даже регулярно появляющихся щенков при достижении возраста самостоятельности быстро спроваживали прочь. Четвёрка держалась компактно, при необходимости успешно отражая набеги непрошенных собак, и со временем сделалась хозяйкой положения не только в лесхозе, но и в городке; жила в самых тёплых местечках, особого горя не зная.

Так было до встречи с Кристой. И вот теперь, разметав троих сотоварищей, на Робина надвигалось истинное исчадие ада, воплощённое в разъярённой серо-чёрной груде. Будь Робин чуть более искушен в собачьих боях, он повел бы себя совсем иначе. Интуиция подсказала бы ему, что бегство с поля такого боя не будет считаться для него позором, так как силы его и Кристы и сравнивать нельзя. Разве может противостоять специально обученной собаке-воину он, инфантильный дворовый пустобрех, хотя и приличных габаритов?! Но внутренний голос Робина не успел и охнуть, как в горло впились страшные окровавленные клыки. Даже на последний визг сил не хватило: в борьбе за себя и за своё потомство Криста неистово сомкнула на трахее железные челюсти. Любимец детей, бабушек и пьяньчужек замертво упал под натиском пришлой бестии.

Из знаменитой четвёрки в живых остался только Барон, остальных растерзанных собак нашли поутру ошарашенные жители, потянувшиеся на контейнерную с кульками мусора. Таких картин здесь до сих пор не видывали. Собачья бойня вызвала у населения нешуточный страх. Собачники прекратили выгуливать псов возле лесхоза, детям тоже поменяли место для прогулок. Даже местное начальство во главе с вечно пьяненьким участковым пожаловало взглянуть «на этот кошмар», чтобы убедиться в непонятно-пугающей природе инцидента. О наводящем ужас побоище заговорили на всех углах. Кое-кто шёпотком даже начал разносить молву о собственной — лесхозовской — разновидности собаки Баскервилей. Появление неизвестного монстра, быстро и бесшумно расправившегося с четырьмя собаками (звуков схватки не зафиксировал никто из жителей близлежащих домов), надолго стало главной темой пересудов. Дед Витька загоревал. Хоть и следил он за Робином из рук вон плохо, от потери пса пришёл сначала в заливаемое спиртным уныние, а затем в нешуточную ярость, и преисполнился мщением. Даже вспомнил о старом ружьишке, с которым баловался когда-то по окрестным лесам, достал его из сарая и надраил. Витькин сын, видя эти воинственные приготовления, от греха подальше забрал ружье у старого гуляки, пообещав, что «сам разберётся с этим паршивым Баскервилем». Страшное неведомое существо вызвало нарастающую волну слухов и ненависти. Ничего не ведала только Криста, главный ньюсмейкер лесхоза и городка, навлекая тем не менее на свою голову новые печали.

Собаки у нас водились всегда, но в твоём случае — должен извиниться! — я взял четвероногого друга не просто «для души», а в сугубо меркантильных интересах. Квартире потребовался охранник. Пришла нужда спасаться от самого страшного врага нынешнего несовершенного социума — наркомании. Вернее, от вполне конкретного наркомана, который на беду образовался по соседству. Родилось и выросло это исчадие как-то незаметно в нашем же подъезде, в сверхобеспеченной семье милицейской шишки и королевы прилавка. У родителей денег и амбиций пруд пруди, а времени и умения всерьёз заняться воспитанием сына — дефицит. Вот и оформился испорченный родительскими возможностями и попустительством юный любитель зелья. С друзьями-малолетккми стал промышлять деньги на дозы сначала обиранием соучеников, а потом и воровством по соседским квартирам. Обнесли в числе прочих и нас, легко пробравшись в дом через смежные лоджии. Пришлось задуматься о действенных контр-мерах. Так и возникла мысль завести большого страшного зверя, который не пускал бы в дом чужих.

И пошел я на базар покупать свой специфический товар. Когда ты стал моей собственностью, я весело накинул на твою шею щенячий поводок, позаимствованный у соседей-собачников, и, бросив небрежно «Ну что, пойдем?», потянул за него с полной уверенностью в твоём повиновении. Как бы не так! Ты будто прирос к земле своей толстенькой попкой. Ни протеста, ни звука — просто как сидел, так и сидел. Я, недопоняв, опять потянул. И опять ты ни с места. Я потянул так сильно, что попка поднялась. Но лапы и не думали двигаться. Ты каменно ехал на поводке по базарной пыли, упираясь в землю конечностями, а публика со смехом косилась на эдакий буксир. Тут-то я дотумкал, что подобным манером мы далеко с базара не уйдём. Пришлось взять твою десятикилограммовую тушку на руки и тащить на себе добрый километр до автобусной остановки. Так ты уже в первые минуты нашего знакомства проявил неожиданную твёрдость характера, что дало мне повод размечтаться о будущем яром стороже.

Сторожем ты действительно стал отменным хотя бы потому, что с собачками твоего размера не то что жулики и воришки — законопослушные граждане предпочитали не входить в близкий контакт. А характер-то оказался хотя и настырный, но по-кошачьи мягкий и добрый.

Коттеджный посёлок, который покинула Криста, унося в зубах новорожденную Жульку, находился от лесхоза на почтительном удалении. Да и бытие этих двух оазисов человеческой жизни стояло на крайне различных социальных и материальных ступенях, что практически исключало взаимопересечение их населения.

Казалось бы, из лесхоза в посёлок вряд ли могла дойти весть о собачьем побоище. И всё же даже в этом уголке респектабельности, отгороженном от мира хибар непроницаемым занавесом проблем богатых и здоровых, узнали о душераздирающем эпизоде, хотя и со значительным опозданием. Слухи о новоявленном монстре, распространяясь от дома к дому, хотя и медленно, но всё же ползи среди дачников, достигнув, наконец, и семейства бывших Кристиных хозяев.

Поначалу папаша пропустил их мимо ушей — мало ли что от глупости и безделья бабы болтают. К тому же тема домовых, леших, водяных и прочих нелояльных людям духов постоянно муссировалась в кругу праздных и ищущих разнообразия и остроты ощущений дачников. И то сказать: удалённые от города места с изобилием лесов и болот будто окутывали древние тайны, влиянию которых поддавались даже не чересчур впечатлительные натуры.