Посиневший от ярости Айбек-хан несколько секунд тупо глядел на хатунь, потом швырнул плетку на землю и, круто повернувшись, исчез в своем шатре.

Слова великой хатуни мгновенно разнеслись по всему стойбищу, которое разом всколыхнулось и загудело, как потревоженный медведем улей. Теперь каждый волен был сам решать свою судьбу и выбирать между Тулюбек-ханум и Айбеком, не опасаясь гнева последнего. Еще две тысячи пожелали остаться в полном составе, от других отходили отдельные воины, десятки и целые сотни, присоединяясь к остающимся. Час спустя, когда все эти передвижения закончились и всадники, не захотевшие покинуть Айбека, отъехали в сторону, все увидели, что их осталось не больше двух тысяч.

Когда хану доложили об этом и сказали, что его люди уже сидят на лошадях и ожидают приказа о выступлении, он злобно выругался, вышел из шатра и вскочил на поданного ему коня.

— Пошел вперед!! не глядя ни на кого, заорал он своим всадникам. Потом, ощерившись, как волк, обернулся к синей юрте, возле которой спокойно стояли рядом Тулюбек-ханум и Карач-мурза, и, потрясая плетью, крикнул: — А тебе, хатунь, и тебе, мурза, я этого не забуду! И когда Аллах столкнет нас на узкой дороге, не ждите от меня пощады!

В ответ на это Карач-мурза презрительно усмехнулся, а Тулюбек-ханум насмешливо помахала удалявшемуся Айбеку рукой.

Вскоре план овладения столицей великих ханов был выработан Карач-мурзой и Тулюбек-ханум во всех подробностях, а к осени следующего года они уже были готовы к его осуществлению.

Весь минувший год прошел для них в кипучей деятельности, которая развивалась по двум направлениям: прежде всего нужно было собрать достаточную воинскую силу, но не менее важно было найти и купить пособников в самом Сарае-Берке.

Первую задачу взял на себя Карач-мурза. С теми восьмью тысячами, которые не пожелали следовать за ханом Айбеком, в его распоряжении оказалось уже почти три тумена, кроме того, Рагим усиленно и успешно вербовал воинов в окрестностях Сарая. Зимою, вследствие дальности и трудности пути, их прибыло в Карачель немного, но весною и летом они начали являться в таких количествах, что к августу набралось еще полтора тумена. Осенью приток людей ослабел, но не прекратился, и это позволяло надеяться к началу похода довести общую численность войска до пятидесяти тысяч всадников, что Карач-мурза считал вполне достаточным.

Чтобы все эти приготовления не бросались посторонним в глаза и не поползли слухи о том, что в небольшом Исетском улусе собирается такая крупная орда, Карач-мурза все пять туменов распределил порознь, по отдаленным друг от друга и скрытым в глубине улуса кочевьям, приказав начальникам не жалеть времени и труда на боевую подготовку подчиненных им людей. Часто он и сам неожиданно появлялся то в одном, то в другом тумене, оставался там по нескольку дней, присутствуя на скачках и состязаниях воинов в умении владеть оружием, щедро награждал отличившихся и наказывал нерадивых.

Но если можно было держать в тайне количество собранных в улусе войск, то, разумеется, нельзя было скрыть того обстоятельства, что воины сюда стекаются со всех сторон. На этот случай был распущен слух, что после ссоры с Айбек-ханом, опасаясь его нападения, Карач-мурза увеличивает свои силы. Это казалось вполне правдоподобным потому, что о происшествиях в Карачеле все знали, да и сам Айбек усиленно пополнял ряды своего поредевшего воинства.

Рагим, все время находившийся в Сарае и присылавший оттуда людей, теперь получил и другое задание: имея в своем распоряжении несколько надежных помощников и связавшись с другими участниками заговора, завербованными на месте, он должен был наблюдать за всем, что делается в столице, и немедленно сообщать в Карачель все важные новости. Под видом отдельных, кочующих в степи татарских семей по всему пути — на расстоянии тридцати — сорока верст друг от друга — были расставлены посты, на которых сменялись лошади и гонцы, ехавшие с новостями. Таким образом, весть, без малейшей задержки летевшая днем и ночью на предельной скорости коня, пробегала более полутора тысяч верст и обычно доставлялась в Карачель на пятый день.

Тулюбек-ханум тоже не потеряла этого времени даром. Среди влиятельных людей в Сарае оставалось несколько человек если и не вполне ей преданных, то, во всяком случае, многим ей обязанных в прошлом и могущих при ее воцарении ожидать для себя великих выгод в будущем. В их числе находился и дворцовый букаул[260]Улу-Керим — тот самый вельможа, которому Тулюбек-ханум была обязана своим спасением. Через засланных в Сарай людей хатунь вскоре узнала, что хан Джанибек не очень жалует Улу-Керима, из чего можно было заключить, что и последний не имеет особых причин для чрезмерной преданности своему новому повелителю. Очень скоро с ним была установлена связь, а несколько позже — посланы богатые подарки и даны такие заманчивые обещания, что Улу-Керим поклялся жизни не щадить ради успеха Тулюбек-ханум. Через него удалось приобрести в городе и даже в самом ханском дворце несколько других важных пособников, а самое главное — подкупить двух темников Джанибека, стоявших со своими туменами возле самой столицы.

Теперь все было подготовлено и оставалось только выбрать удачный момент для удара. На этом главным образом и строился успех всего дела, ибо у Джанибека войска было втрое больше, чем у Карач-мурзы. Правда, не все тумены были ему преданы. В ту пору нескончаемых ханских усобиц, падения нравов татарской знати и проистекающего отсюда развала Орды многие темники беззастенчиво промышляли тем, что продавали свои тумены тому, кто дороже платил. Собственные силы каждого из тех удельных ханов, которые теперь постоянно сменялись на сарайском престоле, обычно бывали совершенно недостаточны для овладения столицей Золотой Орды. Но каждый из таких захватчиков заранее покупал нескольких темников царствующего хана, что и обеспечивало ему победу.

Так обстояло дело и теперь. Но Тулюбек-ханум смогла подкупить только двух темников Джанибека, ибо выяснилось, что прежде нее кто-то уже успел договориться с некоторыми другими.

Не подлежало сомнению, что многие улусные ханы мечтали о захвате престола и деятельно к тому готовились. Тулюбек-ханум даже знала, кто именно, и через подосланных людей старалась быть в курсе действий своих соперников. Из наиболее серьезных таковых было четверо: Араб-шах, Айбек-хан, Ильбани-хан и Хаджи-Черкес. У первых двух сил еще было явно недостаточно, и их можно было пока не принимать в расчет. Ильбани-хан был сильнее: он сидел в городе Сараил-Джадиде[261]и располагал четырьмя или пятью туменами. Но особенно опасным был Хаджи-Черкес. Это был самый крупный из удельных ханов: он владел вторым по значению городом Золотой Орды — Хаджи-Тарханью[262], который возник рядом с Сараем-Бату, теперь совершенно захиревшим. Заслав туда лазутчиков, Карач-мурза выяснил, что Хаджи-Черкес собрал большие силы и готов к походу. Одновременно Улу-Керим сообщил из Сарая, что это именно он подкупает темников Джанибека и через своих людей пытался также подкупить начальника дворцовой стражи и самого Улу-Керима.