обращения за помощью, а увидев свежую, теплую кучу навоза, только что выброшенного, стал зарываться в нее, тем более что крики были все яснее и яснее. Зарывшись с головой и оставив маленькое отверстие для наблюдения, я почувствовал, как меня бросило в холодный пот, при мысли о том, что меня может обнаружить собака, и тогда неизбежный конец. К моему счастью, в этом дворе собаки не оказалось.

Послышалось приближение моих гонителей, калитка раскрылась, и во дворе оказались враги. Срезу же подбежав к хлеву и поминая всех святых и родственников, они набросились на хозяина, спрашивая его обо мне: крестьянин, действительно не подозревавший о том, что я у него в гостях, совершенно спокойно уверял, что тут никого не было. Повертевшись минуты две-три, они ушли.

Начинало сереть, а хозяин с хозяйкой все возились в хлеву… Наконец они ушли в дом.

Выбравшись из навоза, я проскочил за хлев в небольшой садик, а затем выбежал к речонке… Снег тут был не особенно глубокий, а на речонке не было льда, и я пустился вдоль нее, не зная направления, иду ли я к своим или чужим.

Светало… Но густой туман не позволял определить насколько. Я то бежал, то шел… Сколько времени это продолжалось – не знаю.

Наконец я услышал крики команд, как всегда, крепкие слова…

Поили лошадей… Но КТО?..

Я остановился и стал прислушиваться, и тут я почувствовал, что я замерзаю (я был весь мокрый с головы до ног) и что у меня нет больше никаких сил, но в этот момент раздавшаяся команда: «Стародубовцы, выводи!» (это, как оказалось, был второй эскадрон стародубовцев) – вдохнула в меня силу, и, бросившись в том направлении, я попал на заставу гродненских гусар, под командой брата[548]».

Судьба и теперь отнеслась милостиво к Льву Малиновскому!

11 октября 1920 года Гвардейский кавалерийский полк, после перехода через Днепр, двигался в районе Чертомлыкских хуторов. Было получено донесение, что справа двигается большая колонна пехоты с артиллерией. Гвардейский кавалерийский полк развернулся. Впереди оказался четвертый эскадрон (гродненские гусары и лейб-драгуны).

Командир эскадрона полковник А., имея за вычетом разъездов в строю 58 человек и видя перед собою длинную колонну пехоты, продвигался очень осторожно вперед.

Учитывая, что каждая секунда промедления может окончиться катастрофой (колонна остановилась и хотя и медленно и нерешительно, но все же начала разворачиваться), корнет Малиновский стремительно вырвался вперед на своем вороном киргизе с криком: «За мной! Ура!..» – увлекая за собой гусар, и тотчас же, поддержанный ротмистром Генрици с его лейб-драгунами, ворвался в массу неприятельской пехоты.

Результатом этой атаки было взято 964 пленных, 12 пулеметов и 2 орудия, т. е. был совершен «отличный воинский подвиг, увенчанный полным успехом и доставивший явную пользу».

Судьба опять благоприятствовала корнету Малиновскому.

Приказом Главнокомандующего за № 249 от 31. Х. 1921 года Малиновский был награжден орденом Святого Николая Чудотворца 2-й степени.

В 1924 году, по прибытии в Париж, в полном расцвете сил, в возрасте двадцати шести лет, Лев Порфирьевич Малиновский лег спать и больше не проснулся.

Судьба, покровительствовавшая ему много раз, избавила его от забот будничной жизни.

К. Зерщиков[549]

БОЙ ТЕРЦЕВ-ГВАРДЕЙЦЕВ. ТЕРСКАЯ ГВАРДЕЙСКАЯ СОТНЯ В ДЕСАНТЕ НА КУБАНЬ В АВГУСТЕ 1920 ГОДА

Терский гвардейский дивизион[550], по прибытии из Грузии в Крым 27 июня 1920 года, распоряжением войскового атамана был переформирован в Терскую гвардейскую сотню. Остатки людей по переформировании были переданы в Терско-Астраханский запасный дивизион, к которому временно, впредь до получения лошадей, была прикомандирована и сама сотня, расположенная в Северной Таврии.

Сотня с места повела усиленные занятия – выправка, пеший строй, обучение пешему бою. Дружные усилия офицеров, прекрасный состав казаков и их старание уже за месяц дали блестящие результаты.

Намечались десанты. Куда и когда, точно никто не знал, но восточный берег Крыма оживился прибывающими с фронта частями. Терская гвардейская сотня 22 июля была переброшена в Керчь и стала там по квартирам. Еще через несколько дней десантные операции генерала Улагая в низовьях Кубани и генерала Черепова на Черноморском берегу в направлении станицы Раевской (демонстрация) уже развивались.

Терская гвардейская сотня не вошла ни в один из указанных отрядов. И офицеры, и казаки уже начинали томиться бездействием… Однако вскоре не замедлили прийти вести о неустойке в отряде генерала Черепова, и в Керчи был быстро сформирован Сводно-казачий дивизион полковника Усачева, в состав которого вошла и Терская гвардейская сотня. Командир сотни полковник Рогожин[551] был назначен помощником командира дивизиона, а сотню принял есаул Щербаков[552].

8 августа дивизион погрузился. В Керчи оставался кадровый взвод гвардейской сотни из 4 офицеров и 25 казаков. Назначенный на усиление отряда генерала Черепова, дивизион 9 августа на рассвете уже был у занимаемого отрядом берега, готовый к высадке. Высадка не состоялась. Части десантного отряда, припертые к берегу во много превосходящими его силами большевиков, напрягали последние усилия, чтобы додержаться до ночи, под прикрытием ее погрузиться и уйти в море.

Отход и погрузка удались. Флотилия десанта в ту же ночь высадила отряд у станицы Таманской, накануне без боя занятой нашими слабыми частями, т. к. все силы красных из этого района были брошены на отряд генерала Улагая к северу. До 16 августа сотня простояла в станице, а в этот день перешла в Вышестеблиевскую, где сосредотачивался отряд. К этому времени части генерала Улагая, после постигшего их ряда неудач, уже отходили к Ачуеву. Освободившаяся группа красных была переброшена на Таманский полуостров и, перейдя Кубань, двигалась в глубь полуострова.

С задачей отбросить красных за Кубань и занять переправы отряд генерала Черепова в ночь на 17 августа тремя колоннами выступил из Вышестеблиевской на восток, навстречу большевикам. В авангарде средней колонны, имея задачей сбить противника с горы Нефтянка, наступала Терская гвардейская сотня.

Была тихая летняя ночь. Аромат свежеубранных полей, мирное пение цикад, перекликание в далеких лугах перепелов никак не гармонировали с перипетиями братоубийственной войны. Изредка выглядывавшая из облаков луна на мгновение освещала цепь дозорных, скользивших едва приметными тенями; за ними, разомкнуто, чуть шурша по траве, наступала сотня – ориентировка по компасу и по Полярной звезде слева.

Вот пройдена верста. Из мрака в упор дозорным блеснули молнии выстрелов – красная застава; тени двигаются к ней безмолвно. Застава, стреляя на ходу, скрывается в темноте. Сотня осторожно продолжает движение. Впереди обрисовывается высота. Вдруг середина ее опоясывается перебегающими огоньками. Грохот ружейной и пулеметной стрельбы диким хаосом