Давайте суд бедному и сироте, угнетённому и нищему оказывайте справедливость, избавляйте бедного и нищего, исторгайте его из руки нечестивых.

Не знают, не разумеют, во тьме ходят, все основания земли колеблются.

Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы,

но вы умрёте, как человеки, и падёте, как всякий из князей.

Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты наследуешь все народы.»

Илиас в первый момент попытался отдёрнуть руку, но Миранда столь цепко держала его пальцы, что это ему не удалось, а потом на него нахлынул такой поток волнующей всё его тело энергетики, что он, встав ей на встречу, благоговейно замер, внимая знакомым словам.

Когда она замолчала, он, вглядываясь ей в глаза, судорожно сглотнул и непослушным языком тихо выдохнул:

– Посланница… – потом, помолчав немного, столь же тихо продолжил: – скажи, чем Алехандро связал тебя, если в моих силах, помогу.

– Не в твоих, – качнула она головой, – но я о помощи уже и не прошу, я смирилась. Лишь прекрати не пойми в чём обвинять. Я ведь ничего дурного никогда тебе не делала.

– Ответить откровенно можешь?

– Спрашивай.

– Это ты тогда потенциал сбросила, чтобы меня подставить, или сам Эрбил, приревновав тебя ко мне, начал искать повод убрать от тебя подальше? – Илиас впервые назвал учителя по имени и даже сам удивился своей смелости. Пребывание на посту главного инквизитора наконец позволило ощутить уверенность в собственных силах.

– Ни то, ни то… – качнула головой Миранда.

– Тогда как это произошло?

– Я боялась тебя очень, и про себя молила Господа отвести тебя от меня… Он исполнил моё желание очень необычным для меня способом.

– А почему в темнице ни о чём не попросила, раз поняла, что слышит Он тебя?

– Ты до сих пор не понял?

– Силу богомерзким делом считала?

– Раз знаешь, зачем спрашиваешь?

– Сейчас изменилось что-то?

– Как тебе сказать… Не знаю, запуталась я. Алехандро искусный софист. Я смирилась. Раз Господь даровал меня ему, значит, на то есть воля Его святая, и не мне с ней спорить.

– Марта, послушай. Господь не просто так Алехандро твоим супругом сделал, поверь мне. Хоть ты и не особо веришь теперь инквизиторам, но ведь Его проведению веришь, так вот и прими окормление мужа и своему вразумлению не перечь.

– Да приняла я его уже, Илиас, приняла. Только отдал меня ему Он не для моего вразумления, а для вашего. Чтобы поняв, что даже имея полную власть, сможете лишь убить, но не сможете принудить ни к чему дурному. Ты ведь тоже лишь силой пользуешься. Скажи, когда по любви последний раз хоть что-то делал?

– Что ты имеешь в виду?

– Господь, Илиас, заповедовал любить своих ближних и поступать с ними, исходя из любви в сердце, а не из выгоды. Ты, например, для Киры хоть что-то хорошее сделал? А ведь девочка дарит тебе радость, несмотря ни на что.

– Я не казнил её, в её положении это уже немало. Да и не тебе о любви говорить, – поморщился в ответ он. – Ты сама, постаралась разбить сердце всем, кто тебя любил.

– Кто меня любил? Эрбил? – она печально покачала головой. – Нет, Илиас, не любил он меня. Он хотел использовать меня в своих интересах. Пока я это не поняла, я дарила ему всё своё душевное тепло, а вот когда поняла, что он лишь пользуется мною, так же как и герцог, кстати, то продолжать это делать не смогла. И именно это разбило их сердца. Нельзя меня использовать. К сожалению, Алехандро это не понял ещё, но когда-нибудь поймёт. Мне хочется надеяться, что это открытие не разобьёт ему сердце.

– Он знает это, и пользоваться тобой не намерен. Ты явно надумала лишнего, основываясь на предыдущем нерадостном опыте. Только, совсем не факт, что Эрбил хотел пользоваться тобою и именно поэтому пользование силой активировал. Мне он сказал, что случайно это вышло, и значит, по провидению Господнему, не иначе.

– Илиас, ты не был свидетелем, поэтому не надо столь безоговорочно верить его словам. Я не просто так сбежать от него пыталась. Он оказался ничуть не лучше убитого им колдуна. Тот, кстати, мне тоже горы златые сулил, лишь бы я согласилась по доброй воле его спутницей быть.

– Но он же не убил тебя, хотя мог.

– Ты ведь уже понял, кто я… Убить меня или поспособствовать моей гибели это большое мужество надо иметь…

– Марта, мы можем быть друзьями? – Илиас в свою очередь крепко сжал пальцы её руки.

– Почему нет? Я, по-моему, всегда относилась к тебе по-доброму. Да и ты мне зла не желал. Только Мартой не зови больше. Миранда я теперь и уже привыкла к этому имени.

– Хорошо. Кстати, я могу попросить Алехандро разрешить мне стать твоим исповедником и стараться поддерживать тебя. Он прислушивается к моему мнению, и я мог бы способствовать его более лояльному отношению к тебе. Да и тебе бы проще было, когда выговоришься, оно всегда проще терпеть.

– Попроси, не знаю, позволит ли он это, но по большому счету, мне грех на него жаловаться. Он не сильно меня притесняет. Хотя с его силой и его характером дело то достаточно удивительное, я худшего отношения ждала.

– Я же говорил, Алехандро очень необычный амулетчик. И Господь благоволит ему неспроста.

– Как вы познакомились? – заинтересованно осведомилась Миранда, чуть склонив голову набок.

В первый момент Илиас был готов сказать правду, но потом, подумав, что упоминание Эрбила может всё испортить и, вздохнув, произнёс:

– Случайно, хотя в каждом случае провидение Господне. Сначала я помог ему, потом он мне. Обязательств друг перед другом у нас нет, но дружба, надеюсь, сложилась. Поэтому я рад, что ты смирилась и не играешь против него.

– Ты уверился в этом? А вдруг я лгу? – она лукаво усмехнулась.

– Нет, ты, как и он, в открытую играете оба. Теперь я в этом уверен. И это очень ценно для меня.

– Прекрасно, тогда сбрасывай карты тоже: зачем приехал?

Вновь глубоко вздохнув Илиас решительно выдохнул:

– В предгорье сильный амулетчик живёт. До недавнего времени он не досаждал никому и сведений о нём у инквизиции не было. Но не так давно этот амулетчик повздорил с графом Олтесеном, владельцем тех мест, который послал оруженосцев, чтобы его окоротить, его они, конечно, не нашли, но жилище сожгли, и тогда он наслал мор на округу. Местный священник обратился за помощью, я послал парочку инквизиторов, они погибли при странных обстоятельствах. Поехал сам и понял, что