«Да и кто я вообще такая, чтобы желать любви? Я – девчонка с рынка. Мы – лишь разменные монеты для своих родителей. Любовь не является частью сделки, это ложь, которую мы навязываем сами себе, чтобы жизнь не была совсем уж невыносимой».

«Любовь проста, – пелось в песне. – Любовь бесспорна. Любовь поет внутри тебя». Так почему же все так сложно? Откуда все эти сомнения? Из-за чего все так запутанно? Ее любовь к Казиму была простой, а вот ее чувства к Мейросу – нет. Его могущество и возраст пугали и отталкивали Рамиту, а его доброта и сила успокаивали ее. Сама же она, похоже, была нужна ему – не просто как мать для детей, но как спутница, как жена. И девушка поняла, что в этом пугающем новом мире он тоже ей нужен.

Рамита пыталась поступить правильно. Она не сбежала с Казимом – как она могла это сделать? Кто на всем Урте мог спрятаться от Антонина Мейроса? Побег был бы смертным приговором для них обоих. Но почему она позволила Казиму наполнить свою утробу? Как она могла быть настолько безумной? Несколько мгновений блаженства, эгоистично предложенных и эгоистично принятых, стали для нее роковыми. Ей придется за них заплатить.

«Раз так, то я должна это сделать одна, – решила Рамита. – Если дети – Мейроса, то мы с ним их вырастим. Если они – Казима, то я буду просить, чтобы мне позволили растить их, пусть даже в неволе, если потребуется. Буду молить о втором шансе, и если мой муж мне в нем откажет, то это будет лишь моя вина, и ничья больше».

Неожиданно появился мальчик-посыльный, сын одной из кухарок.

– Мадам, у ворот стоит мужчина. Он спрашивает вас. Я не могу найти капитана Кляйна.

Мальчишка со значением посмотрел на дверь Гурии.

Поделом им было бы, если бы я просто взяла и вошла туда… Вздохнув, Рамита сказала:

– Я сейчас спущусь. – Она неловко встала. – Мой муж в постели, а капитана нет.

Взявшись за живот, девушка болезненно выпрямилась и последовала за мальчишкой вниз по лестнице.

Во дворе было тихо. Стояло новолуние, и фонари оставались единственным источником света. Мальчишка танцующей походкой шел впереди, и его живость заставила Рамиту улыбнуться. Она похлопала себя по животу. Я бы хотела мальчика. Долговязый молодой стражник Морден стоял на своем посту вместе с еще одним, Франком; оба они ждали Рамиту у внутренних ворот, тех, что были защищены оберегами Мейроса. В темное время суток лишь члены семьи и Кляйн могли использовать резные ручки, чтобы впускать гостей. Взглянув на узор у себя на ладони, девушка несколько раз сжала и разжала кулак. Кто бы это мог быть?

– Вас хочет видеть омалийский жрец, мадам, – сказал Морден, указывая большим пальцем на смотровую щель. – Что-то насчет молитв и свечей.

Выражение его лица было высокомерно-любопытным. Подойдя к смотровой щели, Рамита открыла ее. В хорошо освещенном проходе стоял одинокий мужчина, закутанный в грязно-оранжевую накидку. Его лицо покрывал пепел, а сам он тяжело опирался на посох. Однако Рамиту подобный маскарад одурачить не мог: это был Казим. Сердце девушки бешено заколотилось, и она схватилась за грудь.

Час настал.

Она почти слышала мысли Казима: надежду, решимость, понимание своей цели. Любивший ее мальчишка пришел, чтобы забрать ее. Но я теперь не хочу бежать…

Рамита почти могла прикоснуться к этому чувству цели, к острой как стрела решимости Казима. Это испугало ее. Ее ноги задрожали, и девушка едва не упала в обморок.

– Мадам, вы в порядке? – Морден взял ее за предплечье. – Если вам нехорошо, я могу отослать его.

Это было бы так просто – снять с себя ответственность, отказаться от принятия решения. Но у нее был долг перед Казимом. Рамита любила его всю свою юность. Он не заслуживал подобной трусости.

Я должна заставить его уйти. Он должен это сделать, должен ради самого себя.

– Все в порядке, – услышала она свой собственный голос. – У меня просто немного закружилась голова. Я переговорю с ним.

– А это разумно, мадам? – сморщил нос Морден. – В городе комендантский час.

– Он – омалиец, Морден, – вновь услышала девушка свой голос. – Какое ему дело до шихадов? Он Божий человек. Видишь? Это тот самый молодой чела, который сюда уже приходил.

Голос Рамиты заметно дрожал, и ее удивляло, что стражник этого не замечает. Потянувшись, она сжала ручку и позволила воротам открыться. Знакомый звон, означавший, что обереги ее узнали, заставил девушку содрогнуться. Силы, запечатывавшие внутренние ворота, ослабли. Ворота скрипнули и слегка повисли, позволив стражникам открыть их.

– Проходи, – сказал Франк Казиму. – Положи свой посох и подними руки.

– Мы коротко переговорим, а затем он уйдет, – твердо сказала Рамита.

Ее слова предназначались для Казима. Войдя во двор, он положил свой посох и поднял руки.

Он не вооружен. Какой вред он может причинить? Почему он здесь?

Морден подошел к Казиму, чтобы обыскать его. Внезапно глаза стражника, протянувшего открытую ладонь к юноше, вспыхнули гностическим светом. Рамита слышала, что у Мордена есть магическая кровь, однако он никогда еще не использовал свои навыки в ее присутствии, как делал это сейчас, внимательно осматривая Казима.

– Он не вооружен, и его намерения таковы, как он заявляет, – сказал Морден Франку.

Двое стражников отошли, и девушка встретилась с юношей взглядом. Эмоции мелькнули между ними подобно молнии. Прошу, скажи мне, что ты пришел, чтобы попрощаться. Прошу, пусть все будет именно так…

Лично ощупав Казима на предмет скрытого оружия, Франк отступил.

– А этот ублюдок хорошо сложен как для святоши, – заметил стражник с неохотой. – Только посмотрите на эти мышцы. – Отойдя в сторону, он взглянул на Рамиту. – Мы не можем пропустить его дальше без разрешения капитана Кляйна, – сказал ей стражник.

Девушка покачала головой.

– Я и не хочу, чтобы вы его пропускали, – ответила она, не отрывая глаз от лица Казима.

Видишь? Я отвергаю тебя. Прошу, уходи!

Казим молча смотрел на нее.

– Ну, чела? – спросила Рамита, а затем добавила на лакхском чуть более эмоционально: – Казим, почему ты все еще здесь?

– Я пришел за тобой, – тупо ответил он.

– Мое место – здесь, – сказала она.

Никакой реакции. Ничего.

Внутри нее что-то умерло – как и внутри него. Свет в глазах юноши погас.

Не говоря ни слова, Казим наклонился к своему оперенному посоху так, словно собирался уйти. Рамита едва не рухнула от облегчения, но когда юноша поднимал посох, она заметила среди его оперения сталь. Мигом развернувшись, Казим вонзил ее в правый глаз Мордена. Молодой человек повис на согнувшемся древке. Он был уже мертв. Однако Казим продолжал двигаться. Он нанес ловкий удар ногой Франку в челюсть прежде, чем тот успел закричать. Франк попытался схватить свое копье, но Казим молниеносно выхватил кинжал из его ножен и рассек им стражнику горло. Прижав его к стене, он позволил Франку почти беззвучно съехать по ней вниз. Морден упал на бок. Посох-копье по-прежнему торчал из его глаза.