— Жаль, — тихо шепнул Крид.

Было стыдно радоваться, что Волна сберегла Сказку, но приняла в жертву человека малознакомого. Но Крид все же радовался. И этому выбору моря, и еще праву всех стражей остаться в живых, хотя двое уже без сознания и пока неизвестно, когда очнутся. Тилл бредит, даже отсюда слышно…

Лекарка все шептала, делилась своими страхами. Гребцы оримэо успели подогнать два судна вплотную. Сирен, еще способных бороться с новой Волной, объединили в пару. Вторая лодка ушла в сторону, чтобы не беспокоить пострадавших. Раз за разом сирины очерчивали круг, гребцы его создавали, и Волны опадали проколотыми пузырями. Но как долго смогут выдержать дети моря, никто не знал. Еще одна пара выбилась из сил недавно, и прочим стало совсем худо. А потом Волны наконец затихли.

Спину зашили болезненно, но быстро. Ребра стянули довольно грубо, сперва Крид даже хотел протестовать, но заметил, что дышать стало полегче, боль унимается. Он выпил что велели и упрямо заскреб ногтями по топчану, пробуя сесть.

— Если бы мне так обрабатывали дома все царапины! Да в замке Гравр не хватило бы ткани, пожалуй, — шипел он и косился на Риоми.

— Я верю, ложись, — кое-как выдохнула сирин.

— Вот еще. Буду за тобой ухаживать, — бледно улыбнулся Крид и подобрался ближе, поймал руку. — Если бы не ты, я бы не увернулся. Но я не хотел тебя осиротить. Ты пропадешь без меня. Понимаешь?

Риоми закашлялась смехом. Кивнула, прикрыла глаза и пообещала, что будет дремать, как ей и велели лекари. Под защитой морииля спится спокойно… Крид посидел еще, пока дыхание девушки не стало мелким и ровным. Позволил себя уложить, но руку не отпустил.

Двое стражей по-прежнему лежали неподвижно, над ними пели сирены Древа. Шотти, кажется, был совсем плох — над ним нагнулся Боу и выдыхал беззвучное пение. Крид знал, что так подгоняют вздумавшее встать сердце. Помощник Боу вдувал воздух в горло стража. Худшее все длилось, и Криду казалось, что его сердце тоже не выдержит… А потом Боу обернулся и улыбнулся бледными губами. Встал, подошел и пристроился на краю низкого топчана:

— Спи.

— Я не поддаюсь внушению, — упрямо, одними губами выговорил Крид.

— Знаю. Но зачем внушать то, что есть истина и без слов? — насмешливо изогнул бровь хранитель. Склонился и шепнул в ухо: — Ты устал. Веки тяжелые, глазам нужен отдых. Ты дышишь ровно… Вот так. Риоми цела, она проснется здоровой и отдохнувшей. Ты тоже цел и проснешься отдохнувшим. Ты исполнил главное и обрел право отдыхать. Сон подарит радость полета…

Крид вслушался, улыбнулся — и не стал сопротивляться. Он уже летел в синем небе, наполненном пеной волн. Он смотрел на опрокинутое море, вскипающее облаками. Он сам был драконом и видел второе тело, скользящее рядом. Переливчатое, гибкое, могучее. Каждое движение полнило чашу радости, и каждое несло не утомление, а, наоборот, силу и выздоровление.

— Как странно… — Голос Боу пробрался в сон и пригласил вернуться, сложить крылья и снова жить на палубе лодки. — Когда-то давно Юго по-детски любил Элиис. Он хотел украсть ее и увезти на север. Там могли пересечься пути сирина и русалки, Элиис и твоей мамы Лидии.

Крид открыл глаза, зевнул и потянулся. Спина — бывают же на свете чудеса! — ныла едва ощутимо. Бок и вовсе забыл болеть. Небо цвело закатом, как клумба под окнами бабушки Натэллы. Вот уж у кого садовники усердны…

— Не увез, — сообщил Крид.

— Именно. Я тоже, — Боу подмигнул Криду и прижал палец к губам, требуя беречь тайну, — однажды утонул во взоре Элиис. И помог ей сбежать из крепости, хотя Эраи был против. Элиис все же попала на север, но так и не встретила Лидию. Хотя наши несчастные боги изо всех сил пробовали склеить судьбу: даже подсунули древнюю тайну сирене храма. Вот только сиреной-то оказался Гооз. Величие бессмертных его занимало куда меньше, чем свое право брать без меры с любого накрытого стола.

— И что?

— Некоторые верят в судьбу, — улыбнулся Боу. — Но я, скорее всего, — нет… Я верю в людей. Сколько меня отучали от такой глупости, тебе и знать не надо. Но я — верю. Судьба благоволила Элиис, но сирин не спаслась от бед и разочарований. Эраи никто не расчищал путь на Гоотро, и все же он здесь, храм крепок, хотя мы отказались от основы своей силы — жезлов из проклятого перламутра. — Боу усмехнулся и покосился на Крида: — А ты думаешь, газур добр, потому что он такой молодой и наивный? Нет уж, он уверен, что теперь сила на его стороне, вот и вся доброта… Он охотно помог храму разрушать жезлы и восторженно вцепился в право избрать газури, которая неизбежно сделает его не просто правителем, но любимейшим и славнейшим. Онэи и ее голосу принадлежат сердца всех оримэо, кто хоть раз слышал ее пение.

— Вот поэтому я не переношу дворцы, — поежился Крид. — Слишком все сложно. И всегда, во всяком слове — хоть капля этого вашего меда и яда.

— Онэи — дочь араави, неужели ты думаешь, она начисто лишена тщеславия? — рассмеялся Боу. — Вовсе нет, однако это не делает ее дурным человеком, скорее помогает стать достойной газури. Судьба к ней добра, я продолжаю свою мысль. Авэи никто не помогал, но она добьется большего, не имея ни поддержки, ни даже остатков утраченного сладкого голоса. Хуже: она сама утопила жезл! Представь на миг, каково это: держать в руках сирен и не иметь надежной защиты от них. Юго покинул дом и был ограблен, он лишился всего, и он теперь счастлив.

— И к чему ты ведешь?

— Ты едва ли должен был родиться и всю жизнь был неугоден окружающим, но ты теперь — морииль. Судьба не была добра к Риоми, отмерив ей слишком короткую жизнь и тяжелую болезнь. Но ты и твоя Сказка — из числа тех, кто предпочитает весло парусу.

— С тобой интересно молчать в беседе. — Крид даже сел, увлекшись разговором. — Это как — весло?

— Чтобы грести против течения или, стоя на корме, задавать курс. Большинство не делает подобных глупостей. Зачем, действительно, утомлять себя и даже истязать, всегда найдутся иные пути и иные возможности. Но я верю как раз в тех, кто выбирает весло.

— Я выбираю хвост, — пафосно заверил Крид.

— Многие выбрали бы хвост, — улыбнулся Боу. — Но прежде приходится грести против течения или править наперекор ветру, а награда вовсе не обязательна. Кстати уж, лежал бы ты, торопыга. Конечно, твой Риильшо приплывал, навещал своего морииля и волновался так, что палубы заливало водой. Потом он немного унялся, сцедил кровь, прокусив себе язык. Если верить легендам, добровольно отданное драконом лечит лучше любых иных средств. Это хорошо. — Боу прикрыл глаза, и стало особенно заметно, насколько он устал. — У Тилл надрыв связок, Нолл лежал с ударом крови в голову, крошево костей ниже локтя у твоего стража тоже мало обнадеживало, Шотти я два раза вытаскивал невесть откуда, и он проваливался вновь… Но теперь все позади, я почти готов позволить себе лечь и выспаться.

— Так в чем дело?

— Я жду, когда ты пообещаешь мне, что до утра будешь тих, как вмерзшая в лед рыба. — Боу покосился на морииля с усмешкой. — Позволь мне не тратить остаток сил на вырывание весла из твоих рук, пожалуйста. Плыви по течению. Сегодня так надо.