— Не, — сказал Чарли, — вообще-то я неплохо себя чувствовал… устал только немного… Пришлось рано встать… есть нельзя было… да и пить… но я был в норме… — Он вдруг показался самому себе сильным, добрым, великодушным — парнем что надо. — Знаешь, что я тебе скажу… медсестры здесь потрясающие… об этом всякое рассказывают… но мне жаловаться не приходилось… В этой больнице медсестры заходили каждые пять минут… смотрели, не нужно ли мне чего-нибудь. Когда пришло время отправляться в операционную, я так расслабился, будто гулял… в парке…

Вскоре появился Эммо Тудри. Он все еще был в своей светло-зеленой униформе, но без шлема. Чарли подумал, что хирурги, наверно, любят ходить по больнице в этом комбинезоне, чтобы все видели — они только что из операционной, с медицинской передовой. Хотя это была только мимолетная мысль. Какая разница, в чем пришел Эммо Тудри.

Эммо склонился над каталкой и с отеческой улыбкой сказал:

— Ну что, Чарли? Теперь вы биоробот.

— Я слышал, как вы меня пилили за ширмой и стучали молотком. Будто на стройплощадке. — Он вспомнил, что уже говорил это Серене и Уолли, но кому какое дело?

— Надо же было удостовериться, что все детали встали на место, — ответил Эммо с той же отеческой улыбкой.

— Я ваш молоток хребтом чувствовал, — сказал Чарли. — Толчки отдавались по хребту до самой головы.

— Это нормально. Все шло строго по плану. Единственное, некротической ткани оказалось немного больше, чем я ожидал, но с вами все будет в порядке. Скоро через скакалку начнете прыгать.

Чарли снова захотелось показать себя парнем что надо, не каким-то там хлюпиком, а идеальным пациентом, внимательным ко всем вокруг.

— Эм-мо, — все еще медленно сказал он. — У меня к вам есть… одна просьба.

— Какая, Чарли?

— Пожалуйста… поблагодарите от моего имени медсестер.

— Медсестер?

— Да-а-а… Они заходили ко мне… каждые пять минут… до того, как меня отправили в операционную. И они так меня успокоили… к тому времени… что я будто собрался… на прогулку в парк… Они просто замечательные. Пожалуйста, передайте им это от меня.

Эммо улыбнулся. Потом поджал губы, опустил глаза и закивал, будто соглашаясь с теплыми чувствами, которые только что выразил его идеальный пациент.

— Я непременно передам. Они и правда замечательные, и я передам, что вы так о них отзывались. Но должен сказать, что демерол не менее замечательный…

Уолли засмеялся. Чарли сперва не понял, почему. Он перевел взгляд на Серену — та еле сдерживала улыбку. Шутка Эммо дошла наконец сквозь демероловую дымку до его пациента. Уолли хихикал, Серена изо всех сил старалась сдержаться, а Эммо улыбался мудрой, всезнающей улыбкой.

Почему он, Чарли, должен терпеть насмешки Эммо Тудри? Но, с другой стороны… какая разница.

К северу от железной дороги Шамбли до сих пор похож на обычный провинциальный городок, каким он был до нашествия азиатов. По старой части города Конрад и шагал этим солнечным июньским утром. От постоянной тревоги и недосыпа в голове стоял туман. Конрад думал, что вряд ли вынесет еще одну ночь на улице Медоу-Ларк — в жаре и духоте, среди десятка, двух десятков вьетнамцев — бог знает, сколько их там. Лежишь на полу скрюченный, прижав к животу сумку со всем своим имуществом, чтобы не лишиться его, слушаешь бесконечное тарабарское «сяу-унг-нгонг-ляу», просыпаешься по четыре, пять, шесть раз за ночь.

Еда вскоре тоже стала проблемой. От тех полутора тысяч, что дал ему Кенни, осталось двести семьдесят два доллара. Если и дальше питаться в закусочных на Бьюфорд-Хайвей, не успеешь оглянуться, как последние деньги растают. Конрад вдруг без всякой причины вспомнил о джипе, который позаимствовал с армейской стоянки (слова «украл» он избегал даже в мыслях), и его захлестнуло острое чувство вины. Может, кто-то и простил бы — Зевс, например, — что он взял посреди ночи армейскую машину, но в маленьком городке вроде Шамбли такое «заимствование», «присваивание», «взятие на время» никто не счел бы простительным.

Укол совести при этом случайном воспоминании заставил Конрада задуматься, как он может выглядеть сейчас в глазах жителей Шамбли. Коротко стриженный смуглый молодой человек с тонкими чертами лица, чисто выбритый (сегодня удалось пробраться в ванную), в синих джинсах, рубашке-поло, темно-синей ветровке и тяжелых ботинках, до сих пор сверкающих новизной… в руках обычная сумка… ничто не должно привлекать внимание, удовлетворенно заключил Конрад… если не считать того факта, что кроме него в этот час на улице не было ни души!

И тут же, словно его опасение материализовалось, Конрад услышал, как сзади к нему подъезжает машина. Двигатель ворчал все ближе и ближе. Оглянуться Конрад не осмеливался. Боковым зрением он видел, что машина уже совсем рядом. Что естественнее — не обращать на нее внимания или повернуться? Ясно ведь, ты не мог ее не заметить. Решай!

Конрад повернул голову. Ну конечно, патрульная машина — табличка на лобовом стекле, надпись на дверце: «Полиция Шамбли». Полицейский за рулем — коренастый, в больших очках, как у летчика, — улыбался Конраду… только улыбался и вел машину рядом с ним, параллельно его шагу. Конрад уже лихорадочно искал ответ на неизбежный вопрос — почему полицейский так себя ведет? Тем временем надо было принимать еще одно решение: что лучше — смотреть на него и остановиться, смотреть на него и продолжать идти или отвести глаза и идти? Решай!

Конрад кивнул полицейскому с нейтральной и, как он очень надеялся, невозмутимой улыбкой, потом отвернулся и продолжал идти. Машина по-прежнему ехала рядом с тротуаром параллельно его шагу. Что теперь? Не обращать внимания или?.. О Зевс! Решай!

— Куда вы направляетесь? — «Кда вы направлятес-сь?»

Конрад повернулся к нему и остановился. Полицейский смотрел с улыбкой. Только не сглатывать судорожно, не моргать. В памяти что-то мелькнуло… скорей!

— Я ищу магазин, где продают старые вещи. Называется «Всякая всячина».

Воротничок рубашки туго охватывал короткую шею полицейского. Он продолжал улыбаться и смотреть на Конрада. Конрад тщательно следил за выражением собственных глаз, за готовым дернуться горлом. Именно сейчас этот человек решает, проверить его или отпустить. Наконец:

— Тот, что на соседней улице? — «На сысеней ульце?» — Вон поворот направо, два квартала в ту сторону. — Он показал направление. Улыбка погасла. — Щслива! — И… подмигнул, нажимая на газ. Подмигнул, словно говоря: «Ох, не верю я тебе, парень, но так и быть, иди».

Сердце у Конрада ухало где-то в горле. Лучше на всякий случай действительно зайти в эту «Всякую всячину», вывеску которой он мельком заметил еще в первый день после приезда.

Магазин помещался в ветхом деревянном доме на углу. Из фасада вынули часть досок, чтобы сделать витрину. Ассортимент оказался получше, чем на блошином рынке, но ничего особенного. Явной гордостью хозяев был висящий в витрине старый велосипед модели «Дж. С. Хиггинс», чуть-чуть тронутый ржавчиной.