Сади тотчас подумал о несчастной дочери галатской предсказательницы, которую он вместе с Гассаном когда-то хотел спасти. Он приказал поэтому впустить девушку.

Предчувствие не обмануло Сади: на пороге действительно показалась Сирра, Черный гном, казавшаяся еще меньше ростом и безобразнее, чем прежде.

При виде Сирры перед глазами Сади невольно встал образ Реции, Сирра напомнила ему о его преступной забывчивости.

– Наконец-то я нашла тебя, благородный паша! – вскричала Сирра, падая на колени. – Теперь ты можешь выслушать меня! Помоги мне! Случилось великое бедствие, и только ты один можешь в нем помочь!

– Говори, что привело тебя сюда?

– Несчастье Реции! Господин! Помоги той, которая тебя так верно и горячо любит! Не дай ей погибнуть! – умоляла Сирра своим мягким, проникающим в душу каждого голосом. – Теперь, когда я нашла тебя, я уверена, что ты не оставишь в несчастье бедную Рецию! Ты не можешь ее оставить!

Голос совести говорил Сади то же самое, и он стоял бледный и неподвижный.

– Ты говоришь про Рецию, дочь Альманзора? – спросил он наконец.

– Да, господин, про твою жену!.. И про твоего ребенка!

– Ребенка? – спросил Сади дрожащим голосом. – Где же теперь Реция?

В эту минуту он почувствовал всю тяжесть своего проступка.

– Благородный паша! Великое несчастье случилось с Рецией и ее ребенком, который был ей единственным утешением. Но в твоей власти помочь ей. Твоя могущественная рука может защитить и освободить их.

– Но скажи же, где Реция? Где дитя?

– Несколько дней тому назад дочь Альманзора вместе со своим ребенком нашла убежище в маленьком домике моей матери, в Галате. Это бедная и тесная хижина, но Реция думала, что она будет в ней в безопасности до твоего возвращения. Но в одну ночь случилось ужасное несчастье. Двое каких-то людей прокрались ночью в хижину, похитили Рецию, а меня связали и оставили в хижине, так же как и ребенка.

– Кто же были эти дерзкие разбойники?

– Была темная ночь, и я не могла их видеть, но я не сомневаюсь, что ее взяли рабы Бруссы.

– Стамбульского торговца рабами?

– Его яхта плыла накануне мимо нашего дома, и он смотрел на Рецию, стоявшую на балконе. Это, наверное, были его люди!

– Но где же ребенок?

– Не гневайся на меня, благородный паша, ребенка у меня украли!

– Значит, ты нехорошо берегла его!

– Нет! Я берегла маленького Сади как зеницу ока! Господин, это был твой живой портрет. Аллах написал на его лице, что он твой сын! Я не спускала с него глаз…

– И все-таки его украли у тебя? – прервал Сади.

– Выслушай, как это случилось, и потом суди меня, благородный паша! Когда Реция была похищена людьми Бруссы, я осталась, связанная, на полу в хижине, только к утру удалось мне развязать мои веревки. Я взяла тогда плакавшего ребенка и прижала его к моей груди, страдая от горя. Прошло уже много времени, и было поздно гнаться за похитителями, так как они были уже далеко. Поэтому я пыталась сначала успокоить ребенка. Он все требовал мать и отталкивал меня прочь…

– И ты ничего не узнала о судьбе Реции?

– Нет, ничего! Спустя несколько дней я воспользовалась минутой, пока Сади спал, и побежала в город, чтобы отыскать Бруссу. Но я не нашла его и ничего не узнала о Реции. Тогда я поспешила домой. Не более двух часов я отсутствовала, но когда вернулась, ребенка уже не было в хижине. Я искала повсюду, в отчаянии думая напасть хотя бы на след похитителей, но все было напрасно. В это время я услышала о твоем приезде и поспешила к тебе, чтобы просить о помощи! Не гневайся на меня, благородный паша!

– Я нисколько не сержусь на тебя, хотя меня очень печалит, что сын мой более не у тебя и ты не можешь отдать его мне. Ступай домой! Я употреблю все усилия, чтобы отыскать Рецию. Будь уверена в моей вечной благодарности за любовь, которую ты питала к моей несчастной Реции! Но я вижу, ты бедна!..

С этими словами Сади взял со стола кошелек с деньгами.

– Я пришла сюда не затем, чтобы требовать награды, благородный паша, – сказала Сирра. – Не для того спешила я к тебе! Ты и Гассан-бей, вы оба спасли мне однажды жизнь и этим заплатили мне за все мои услуги тебе! Моя любовь к Реции не нуждается в вознаграждении!

– Все-таки возьми хоть эту небольшую сумму! – настаивал Сади, протягивая кошелек Черному гному. – Старайся напасть на след ребенка. Если тебе понадобится для этого помощь, ты только скажи мне!

– Лучшая награда за мои труды – это твое обещание отыскать Рецию, твою несчастную жену! Да поможет тебе Аллах!

С этими словами Сирра вышла.

Сади задумчиво глядел ей вслед. Слова этого несчастного, изуродованного создания еще звучали в его ушах. Сколько чистой, верной любви, готовой на всякие жертвы, скрывалось под этой грубой оболочкой!

Что он сделал! Он покинул Рецию и позабыл о ней, ослепленный стремлением к славе и почестям! Он был богат и знатен, наслаждался счастьем, а она, его жена, терпела нужду и лишения.

Где теперь она? Где она страдает? Где возносятся ее стоны и жалобы к престолу Всемогущего? Где ломает она в отчаянии руки, разлученная со своим сыном, со своим единственным сокровищем и утешением!

Сади позвал одного из слуг и велел ему привести тотчас же Бруссу, торговца невольниками.

Не прошло и четверти часа, как Брусса входил уже в дом нового великого визиря – Сади Рамана-паши, гордый и счастливый, что и этот сановник будет принадлежать к числу его клиентов.

Брусса не сомневался, что Сади хочет пополнить свой гарем его рабынями. Его круглое лицо сияло при мысли о громадной поживе.

– Ты Брусса, торговец рабами? – спросил Сади, увидев его.

– Да, могущественный повелитель и паша! Бруссой зовется тот, кому выпало неслыханное счастье узреть твою высокую особу!

– С такими словами обращаются только к султану, нашему повелителю! – отвечал Сади, с презрением слушавший низкую лесть жадного торговца. – Что за женщины находятся на твоем рынке?

– Окажи моему роду высшую милость, благородный паша, и осчастливь своим посещением мой рынок. Высшие сановники не брезгают смотреть на моих несравненных красавиц. У меня была куплена та невольница, которую Мехмед Рушди-паша и Ахмед Кайзерли-паша недавно подарили султану, нашему повелителю, тени Бога на земле!

– Я спрашиваю тебя, какие женщины есть на твоем рынке, – прервал Сади поток красноречия торговца невольниками.

– Жаль, могущественный паша, что ты не послал за мной три дня тому назад. У меня были тогда три красавицы. Клянусь бородой пророка, они достойны были назваться тремя розами. Самую красивую из них, названную Гюль-Багар (Весенняя роза) ты не найдешь более – она продана. Но остальные две: роза Грузии и Черная роза, черкешенка, – еще у меня, приди и взгляни на них!