– И почему так?

– Вот представь, сколько в языке слов. Каждое из них описывает некий аспект реальности. Слово “пень” описывает часть ствола, которая остается от дерева после его спила. Все просто – одни физические объекты. Слово “дежавю” описывает состояние, когда человеку кажется, будто то, что происходит в данный момент, уже имело место. Сложнее: абстрактное понятие, описание ощущений, нереальность. Слово “овердрафт”. Цитирую вики, “кредитование банком расчетного счета клиента для оплаты им расчетных документов при недостаточности или отсутствии на расчетном счете клиента-заемщика денежных средств”. Тут нужно знать, что такое банк, что такое кредит, что такое расчетный счет… Слишком много элементов. Чем больше нужно знать, чтобы что-то понять – тем оно и сложнее. Разве нет? С количеством смыслов еще проще. Например, есть абстрактная книга, на первый взгляд – детская сказка, или приключенческий роман, или сборник рассказов. Но если у тебя есть некий ключ – в виде определенной информации – детская сказка может при рассмотрении под другим углом превратиться в триллер. Сборник на первый взгляд не слишком связанных друг с другом рассказов может оказаться гипертекстовой метафорой. Приключенческий роман вдруг превратится – да во что угодно, хоть в описание трипа на кушетке у психотерапевта. И ведь уровней подтекста может быть сколько угодно – зависит от навыков, знаний и фантазии творца. Это элементарные вещи, но вот я как-то надолго об этом задумался.

– И тебе доставляет удовольствие мысль о том, что ты якобы понял, что такое “сложность произведения”? Я знаю, почему. Ты думаешь, будто ты умен. Это твой вид эскапизма: чтобы не чувствовать боли от разочарования в жизни, от постоянных неудач, ты убедил себя, что ценность имеет что угодно – в том числе то, что тебе доступно и не требует усилий для получения. Ты решил, что твоя отличительная черта – ум, и подменил значение ума, интеллекта, на способность к пустым размышлениям, ничего не меняющим в мире, никому не интересным. Все, ты в домике – адаптировался к жизни, уйдя от нее, выдумав себе свой мир, где тайно упиваешься своим выдуманным же великолепием.

– Хорошая попытка. Жаль, что ты так и не услышал, что я не ищу конфликта.

– Потому что ты пусечка. Ты жалок.

– Мне кажется куда более жалким человек, настолько закрытый для всего нового, человек, который не в силах выйти за рамки своего восприятия, который вместо гармонии ищет противоречия. Ты для меня теперь – злой ребенок, пытающийся привлечь к себе внимание. Я мыслю недоступными тебе категориями, уж прости за нескромность.

– Ага, ага, ты в своем познании настолько преисполнился…

– …Что уже не нуждаюсь в мотивации или демотивации со стороны воображаемых “темных половин”.

– Ого! Даже так, старик?

– Вроде того. Спасибо, что составлял компанию, можешь растворяться в подсознании. Дальше я сам.

– Ух. Даже не знаю, что и сказать. Не думал, что на протухших страницах твоей писанины наступит момент, когда это случится.

– Но вообще мне кое-что нравится в этой протухшей писанине.

– И что?

– Честность. Я всегда был с собой честен, когда писал, прямо говорил, что думаю и чувствую, пусть теперь и придется кое-где вымарать. Но все-таки.

– Высоко ли ценится у людей прямота и искренность в бессвязном потоке самокопания? Смотри как бы не вышло, что ты ничего толкового не сказал, но душу выполоскал, как желудок марганцовкой.

– А неважно. Я вот сейчас две толковые вещи понял.

– Что ж, растолкуй, будь любезен.

– Первая: как бы разрушительно ни было чувство болезненной зависимости от кого-то или чего-то, все же зависимость от самого чувства стократ хуже.

– Меня аж передернуло от степени глазированного пафоса в этой фразе. Знаешь, иногда слышишь что-то впервые, но все равно понимаешь, насколько это избито.

– Что ничуть не уменьшает правдивости.

– Теперь я уже боюсь услышать вторую из вещей, что ты счел толковыми.

– Я тут подумал и решил, что ни о чем не жалею. И не знаю, стал бы ли я что-нибудь менять в своем прошлом, если бы мог.

– Разве ты не жаловался все это время на жизнь? По сути, все, что было выше – одно сплошное нытье, разбавленное абстрактными размышлениями, ведущими к тоже не самым позитивным выводам.

– Можно не думать о чем-то, что оно было зря, и не жалеть, что чего-то не было. Все было так, как было, и оно не имеет ни малейшего значения; даже зная, что сейчас все было бы иначе, возможно – лучше, я не жалею, потому что точно не знаю ничего. Может и было бы. А может и нет. Если я все равно буду вспоминать прошлое с тоской и теплотой, то какая разница, какое именно прошлое? Ведь воспоминания вызывают одни и те же эмоции. В этом периоде жизни не было ничего такого, что могло бы коренным образом ее изменить, сложись все иначе, ведь я не делал таких серьезных выборов.

– Как-то натянуто и сомнительно. Выглядит, словно ты пытаешься оправдать свои ошибки, делая вид, будто они ничего не значат.

– Как же, они многое значат. Я многое понял, выработал какие-никакие принципы и личную философию.

– А нет ли таких вещей, в которых ты разочаровался? Нет ли чего-то, что ты теперь уже никогда больше не сделаешь?

– Вряд ли. Как же я был уверен в себе, когда считал, что никогда не изменюсь, чего-то не забуду, что-то не пройдет, что-то не закончится. И что в итоге? Изменился, забыл, прошло, закончилось. И так будет всю жизнь. Разве что теперь я уже не скажу, что уверен в определенном будущем. Не могу даже ручаться, что больше не попаду в похожие ситуации.

– Ты упрощаешь. Бывает так, знаешь ли, что человек изменяется, даже не зная об этом. Просто начинает подсознательно принимать решения, вызванные прошлым опытом, и даже не замечает, что это происходит помимо его воли.

– Это можно заметить и взглянуть на проблему рационально – если это проблема, конечно.

– А ты еще попробуй заметь!

– Я знаю, что это может произойти – значит, я предупрежден.

– Ну-ну. Ладно, не буду пока портить твой оптимистичный настрой.

– Вот и молодец. Камон, вселенная так сложна, жизнь так сложна, человек так сложен, общество так сложно. Ты понимаешь, что такое жизнь? Это продолжающаяся десятки тысяч лет попытка людей придать хаосу форму, создать порядок. Невероятная, фантастическая по своей смелости и глупости цепочка упорядочения и осмысления всего вокруг и внутри себя. Моя, с твоего позволения, книга, какой бы беспорядочной, по-детски наивной, личной и литературно слабой она ни была – жизнь в миниатюре, я потратил полтора миллиона печатных знаков на то, чтобы сотворить что-то из ничего, придать форму хаосу, упорядочить свои мысли и осмыслить мир и жизнь. Пусть попытка не лучшая, пусть вышло нестройно, какая разница. Я это сделал, и я помню о том, зачем это делал. Я стал на шаг ближе к чему-то большему. Ближе к идеальной форме и порядку. Ближе к настоящему себе. Нужно сделать еще очень много шагов, и многое испытать и пережить, и о многом задуматься и поговорить, но я не хочу считать эти шаги – впервые за долгое время я готов просто идти к чему-то, реальному или абстрактному – сути не меняет. Что, хочешь сказать, что это пошлая банальщина?