И вообще, Москву в России не любят.

Отражением этой нелюбви стало возникновение в апреле еще одной политической организации региональной бюрократии — движения «Вся Россия». Его возглавили руководители большей части республик в составе России, но также и губернаторы русских краев и областей. Создатели движения Минтимер Шаймиев (Татарстан), Муртаза Рахимов (Башкирия), Владимир Яковлев (Петербург), Руслан Аушев (Ингушетия) не хотели слепо идти в фарватере Лужкова. Важную роль в их самоопределении сыграло и противостояние с АП и «семьей» в деле Скуратова. Они понимали, что за проявленную строптивость с них могут спросить, и руководствовались старым народным правилом «Скопом и батьку бить легче».

Так что штабу «Отечества» предстояло решать задачи со многими неизвестными. Первым шагом стал альянс с движением «Вся Россия». В достижении договоренностей большая роль принадлежала губернатору СанктПетербурга Владимиру Яковлеву. В конце апреля в Ярославле на 2-м съезде «Отечества» Лужков анонсировал создание избирательного блока со «Всей Россией». Интересно было наблюдать, как собравшиеся воспримут программную цель блока: смена власти. Восприняли позитивно. В целом, собрание производило впечатление этакого «Съезда победителей» light. Прошло полгода, и он превратился в «Съезд light расстрелянных».

«Мозговой центр» в избирательном штабе «Отечества» (его — волей Лужкова — возглавил Артур Чилингаров, чрезвычайно приятный в общении человек, герой-полярник. Но в глазах людей сведущих — начштаба никудышный) в это время составляли Александр Владиславлев, Владимир Евтушенков, Андрей Кокошин, Дмитрий Рогозин из Конгресса русских общин. Организационные вопросы вели Вячеслав Володин и Георгий Боос. Отвлекаясь от текущих дел, в совещаниях постоянно участвовал московский вице-мэр Валерий Шанцев. За PR-обеспечение отвечал Сергей Ястржембский, хотя гораздо большими ресурсами влияния располагала близкая Лужкову медийная группа Гусинского с телеканалом НТВ. Все они наперегонки старались донести до Лужкова свои предложения. Окончательные решения по всем важным вопросам Лужков оставлял за собой.

Он полагал, что и финансовые вопросы будут решаться по первому его приказу. Не тут-то было. Когда на заседании штаба в Доме Союзов он поручил Чилингарову подготовить подробные предложения по структуре и смете предвыборной кампании и добавил: «Деньги даст Евтушенков»…

— Денег нет, — глядя в стол, сказал Евтушенков.

Лужков стал пунцово-красным.

— Володя, я тебя не понимаю.

— Денег нет, — повторил Евтушенков. Он видел, что при таком руководстве компанией деньги растратят без особой пользы.

Лужков свернул обсуждение. Все поняли: сделать выборы фундаментом личного благополучия не удастся. А ведь многие так на это рассчитывали… Я же вспомнил наш недавний разговор с Шахновским, который предсказал, что вытащить из «Системы» деньги для финансирования выборов не удастся.

И по идеологическим, и по финансовым мотивам я старался держаться от работы штаба «Отечества» подальше, и мы сосредоточились на оценке перспектив тех или иных кандидатов на губернаторских выборах. Поездили, посмотрели. Дали свои рекомендации. Где-то угадали, где-то нет. Но к практической работе «регионалы» нас не привлекали — консультантов, готовых осваивать выделенные бюджеты, и без нас хватало.

Нечаянный миротворец

В начале года резко обострилась ситуация в Карачаево-Черкесии, где примерно 39 % населения составляют тюркоязычные карачаевцы, живущие преимущественно в горных районах республики, а 11 % — кавказоязычные черкесы с равнины к югу от Скалистого хребта. Доля русской общины — 33 %.

Долгие годы республику возглавлял Владимир Хубиев. Он не сумел выстроить межэтнические и межклановые отношения с тем изяществом, которое позволяло балансировать его соседям: Магомедову в Дагестане, Кокову в Кабардино-Балкарии.

Поэтому, когда под нажимом граждан в республике объявили, наконец, выборы президента, шансы Хубиева на переизбрание были малы. Еще когда я работал в АП, он приходил и жаловался, что его понуждают уйти в отставку. Просил о поддержке. Помогать не стал, считая, что для него выход на пенсию будет в полной мере заслуженным отдыхом.

По итогам первого тура в лидеры вышли мэр Черкесска, «водочный король»[362] черкес Станислав Дерев (43,1 %) и карачаевец — бывший главнокомандующий сухопутными войсками РФ генерал армии Владимир Семенов (17,9 %).

Так что подготовка ко второму туру вылилась в межэтническое противостояние и поставило республику на грань войны. Начались террористические акты, обстрелы и поджоги избирательных штабов, нападения на сторонников Дерева и Семенова. Они, конечно, обвиняли друг друга и вместе — уходящего главу республики Хубиева. Но я буквально кожей чувствовал интригу другого кукловода. Когда осенью Березовский стал депутатом Государственной думы от Карачаево-Черкесии, лишь укрепился в своих подозрениях.

Больно было видеть, как республику подталкивают к братоубийственной войне в угоду неизвестному сценарию, который, однако, нетрудно разгадать.

Центр не делал ничего, если не считать дежурную демонстрацию силы — размещение в республике бригады ОМОН во главе с Иваном Голубевым, только что назначенным заместителем министра внутренних дел.

При чем тут я? Да ни при чем. Я не при должностях, ни за что не отвечаю, не располагаю никакими ресурсами. И мог бы сидеть и смотреть этот жутковатый спектакль со стороны. Но не удержался. 7 мая вылетел в Черкесск. Со мной полетел и Вячеслав Никонов, работавший тогда в МФПП моим заместителем.

Приземлившись, сразу отправились на встречу с Голубевым. С Иваном Ивановичем мы были не первый год знакомы. У нас за спиной совместная работа и в Москве, и на Кавказе. Он обрисовал ситуацию, в целом подтвердив сложившееся впечатление. Было видно, как он не рад стоять стеной меж двух враждебных сил, не имея иных прав и возможностей, кроме как «тащить и не пущать» — не раз уже в прошлые годы мы видели, как происходит нейтрализация таких изолированных незначительных группировок.

По мнению Голубева, есть реальная опасность, что заложником и жертвой карачаево-черкесского столкновения, буде оно случится, может стать русская часть населения. Нужно было как-то успокоить Дерева и Семенова. С Деревым я знаком не был, а Семенова знал еще с того времени, когда в 1996 году министр обороны Родионов добивался его отставки. Пришлось потратить много времени и сил, чтобы отставка Семенова в конце концов состоялась в рамках формальных приличий.

Следующий день начали встречей с Деревым. Двор мэрии забит людьми. Вооруженными, воинственно настроенными. Мы виделись впервые, и поэтому начало разговора было напряженным. Он стал более спокойным, когда я сказал (Дерев поверил, кажется, не до конца), что нахожусь здесь в личном качестве, никого не представляю. Я узнал, что он никогда еще не общался с Семеновым напрямую. Важно было, что, по его мнению, о многом можно договориться при личной встрече.

Поехали в Карачаевск. И опять знакомые контрасты: мирно пасущиеся стада, трактора на полях и — заставы вооруженных чем попало (это радовало: значит серьезного притока оружия в республику извне еще нет) небритых угрюмых мужчин, с подозрением провожающих взглядами наше такси «Волгу».

В мэрии Карачаевска, окруженной толпой таких же воинственных бойцов, встретились с Семеновым. И он был озабочен перспективой неуправляемого развития конфликта, опасался, что спешно вооружавшиеся сторонники претендентов могут сорваться и попробовать силой повлиять на исход выборов. В