И это было тем, что ласкало небрежностью походки глаза женщин, столпившихся в проходах у стены. При входах в раздевалки, огороженные предупредительной линией, в зале собрались при полном параде роскошные адские дамы, ожидая конца тренировок. Это было лакомое место. Пожалуй, самое вкусное после покоев первой касты. В тренировочный зал, куда по обычаю пускали с условием тихо стоять, молча смотреть, прислоняясь к стене, буравить глазами, могли попасть только избранные. Все сферы влияния были давно поделены: исключительно самые дерзкие и властные женщины допускались в этот круг и терпели друг друга, доколе нужно было коллективно удерживать привилегию выбирать достойных любовников. Любая, пробравшаяся в зал без неформальной санкции женской элиты, рисковала быть осужденной скорым судом и отправиться на равнины с навечно обезображенным ногтями лицом. Периодически проходил перераздел преимуществ; иногда женщины выбывали из круга, становясь постоянными любовницами воинов, и тогда ряды пополнялись новыми претендентками, с боем прошедшими тернистый путь к звездам. Ведь каждая из них понимала, что нередко сам Князь латает образовавшиеся в составе тринадцати бреши именно из избранных, находящихся в этой комнате.

Счастливый обладатель способности делать других несчастными, сам того не желая, а лишь идя на поводу у собственного эгоизма, Алан успел не только здорово взбудоражить свой фан-клуб, но и испортить праздник ада своим самым горячим поклонницам. А вся штука состояла в том, что в разгаре главного в году дня генерал гордыни покинул насиженный диван и бесследно испарился в темноте. Так как случилось это вскоре после внезапного вторжения в первую касту леди Дианы, зеленый свет сплетням был зажжен. Однако слухи скоро утихли. Слишком уж очевидным и невероятным казалось все это. Этим вечером Алан так больше и не появился на гульбище. Обрадованные удачным подарком к началу вечера женщины, которым выдалась честь быть «музами» самого Красавчика, вдруг оказались не то что у разбитого корыта, а в полном всякой всячины потрескавшемся унитазе: все случилось настолько не вовремя, что пока они ждали возвращения холодного героя, искать кого-то приличного было уже поздно: все генералы были разобраны, остальные приличные мужики оккупированы. Такая подстава, и сколько злорадства в их адрес на следующей день!.. «Слава» была обеспечена. Но и она быстро угасла на фоне того, что Алана никто, даже облюбованные им представительницы тринадцати, не видели и на следующий день. И на день следующий после следующего.

Поклонницы были готовы подавать в розыск и заводить дело о возможном похищении, когда Алан обнаружил себя на тренировке. Не обращая внимания на вздохи облегчения и нечаянной радости, генерал появился на плацдарме, как всегда немножко небрежный, чуть не аккуратно причесанный, не совсем чисто выбритый, но в целом совершенный в своей традиционной форме, которая, казалось, уже стала частью него.

Алан слонялся среди своих воинов лишь одному ему заметной нервной походкой, как тень, однако ж, тень с обалденной фигурой, и то и дело прикладывался к кожаной фляжке. Это нововведение к его облику было воспринято женщинами на ура, как знак куртуазности и стиля, а вовсе не как признак усугубившегося алкоголизма. Сам не совсем понимая, зачем тут находится, Алан шатался без дела, едва не задевая воюющие пары. Лицо его, бережно хранящее отпечаток продолжавшегося запоя, перестало походить на живого мужчину. По-прежнему красивые выточенной красотой щеки Алана были бледны, скулы заострились, и только усталые неземные глаза иногда вспыхивали новым, болезненно мокрым блеском несуразной январской оттепели и тут же гасли, не давая ответа, почему в ту ночь руки опустились сами собой.

На других площадках все выглядело гораздо менее презентабельно. Из остальных армий более или менее активно тренировались лишь злобные бесы Булата, которых сегодня было увы слишком мало. Дементьевские войска, сачковавшие даже в присутствии генерала, сегодня просто отбывали номер, напоминая больше усталых домохозяек с мухобойками, чем элитных воинов дьявола. Парни Ираклия слишком выдохлись после главной тусовки года, чтобы показать что-нибудь стоящее, ребята же Казимира безмолвно скучали, тихо радуясь всякий раз, когда их миновал размашистый удар.

Однако рядом с этой прозой жизни была еще одна фигура, о которой нельзя было забыть, и которой всегда был дан сюда зеленый свет, независимо от лидеров-женщин и предпочтений мужчин. Она стояла особняком от остальных и следила за происходящим черным, как топкий мазут, взглядом диковато раскосых глаз. Это была Жанна — любовница Варфоломея.

Ни для кого не было секретом, что некоронованная царица первой касты избирала всех своих мужчин почти исключительно здесь. Она могла подолгу простаивать у стены, якобы не привлекая лишнего внимания лишними движениями. Но взгляды и так то и дело скользили по Жаше: уж больно привлекательной, больно горячей внутри была эта женщина. Она всегда находила любовников сама, не стесняясь ни Варфоломея, ни кого-либо еще. Попытки же воинов заигрывать с ней, как правило, заканчивались полным провалом. Взор Жанны говорил все сам за себя. Обычно неудачливый элитник ее понимал и отваливал. Необычное же случилось почти две тысячи лет назад. В этот день уже развенчанная из тринадцати любовница Жанна по обыкновению наблюдала за тренировкой своего покровителя. Это было в конце месяца, и народу на площадках собралось много. Все генералы были также на месте. В проходах — не продохнуть от женщин. Но Жашу это не смущало. Она продолжала стоять, ожидая своего, ей лишь известного героя, вполне возможно, и Варфоломея. Упражнения закончились, и воины двинулись к раздевалкам, на ходу решая, кто из дам сегодня удостоится их внимания. Жанна глядела вдаль, когда к ней с недвусмысленным намеком подошел один из воинов первой адской армии. Получив столь же недвусмысленный отказ, крепкий элитник не унялся, но продолжал настаивать на контакте. Взгляд Жанны тлеющим огоньком остановился на его покоробленном, как и у всех демонов похоти, лице. Было очевидно, что он пристает к ней с санкции Варфоломея, который нарочно приотстал позади, якобы разбираясь с какими-то деловыми вопросами. Рука элитника фамильярно схватила Жанну за плечо и повлекла к себе. Жаша не стала растрачивать слова. Солдат и ахнуть не успел, как ее ногти ужалили его локоть. Десятки глаз вперились в то, как после короткого удара ногой в грудную клетку, повалившего жертву навзничь, сонную артерию ошалелого элитника первой армии придавила железная шпилька.

— Я же сказала, что жду мужчину, — негромко и спокойно проговорила Жанна, прищуривая темные глаза.

После этого случая авторитет любовницы Варфоломея подскочил до самых сводов преисподней. Сам первый генерал был неявно удивлен и польщен ее поведением. Впоследствии в отношении Жаши