Сэмми снял ботинки и забрался в постель. Затем перекатился на спину и сложил руки за головой, устраивая себе подушку. Может, он просто мог полежать тут немного, прежде чем выйти из дома и найти в гараже свой чемодан. Сэмми сознавал об определенной опасности заснуть — день вышел длинный, и он до смерти устал. Тогда его план убраться еще ночью, прежде чем кто-то узнает о его отъезде, рухнул бы в самом зародыше. Кроме того, Сэмми вовсе не был убежден в своем желании дать шанс Розе, Джо или еще кому-то попытаться его разубедить. Но так славно было лежать рядом с Томми и, после немалого времени, всем телом ощущать, как он спит.

— Привет, папа, — сказал вдруг Томми, сонно и немного смущенно.

— Ой. — Сэмми аж подскочил. — Привет, сынок.

— Ты поймал мартышку?

— Какую мартышку, сынок? — спросил Сэмми.

Томми взмахнул ладонью, описывая круг. Ему явно недосуг было снова все объяснять.

— Мартышку с такой штуковиной. Со шпателем.

— Нет, — сказал Сэмми. — Она все еще на свободе.

Томми кивнул.

— Видел тебя по телеку, — сказал он уже куда не так сонно.

— Правда?

— Ты славно смотрелся.

— Спасибо.

— Хотя малость потел.

— Я потел как свинья, Том.

— Папа?

— Что, Том?

— Ты вроде как меня поддавливаешь.

— Извини, — сказал Сэмми и чуть отодвинулся от Томми. Какое-то время они просто полежали, а потом Томми перевернулся, крякнув не то от раздражения, не то от недовольства.

— Знаешь, папа, ты слишком большой для этой кровати.

— Да, хорошо, — сказал Сэмми, садясь. — Доброй ночи, Том.

— Доброй ночи.

Сэмми прошел по коридору к спальне. Роза любила спать в предельно темной комнате с опущенными жалюзи и сдвинутыми портьерами, так что Сэмми без немалого спотыкания и нашаривания нашел путь к гардеробу. Закрыв за собой дверь, он потянул за цепочку, включая свет. Затем он быстро обнаружил белый кожаный чемодан и заполнил его одеждой с плечиков и из целого ряда выдвижных ящиков. Сэмми упаковался для теплой погоды: поплиновыми рубашками и тропического манера костюмами, жилетом, нижним бельем, носками и подвязками, купальным костюмом, ремнями, коричневым и черным. Все это он в неразборчивой и беспечной спешке запихнул в чемодан. Закончив со сборами, Сэмми снова дернул цепочку, выключил свет и вышел в спальню, ослепленный смутными геометриями персидского ковра, что тут же бросились ему в глаза. Затем Сэмми пробрался назад в коридор, поздравляя себя с тем, что не разбудил Розу, и прокрался на кухню. «Я просто сделаю себе сандвич», — подумал Сэмми. Его разум уже почти целиком занялся запиской, которую ему следовало оставить.

Но стоило Сэмми сделать лишь несколько шагов по кухне, как он почуял дым.

— Ты опять за свое, — сказал Сэмми.

Роза сидела в купальном халате перед своим лимонным кипятком, пепельницей и руинами целого торта. Ночная люминесценция Блумтауна, составленная из уличных фонарей, света на верандах, фар проезжающих мимо машин, отблеска государственной автострады, а еще из диффузного свечения облаков над великим городом в шестидесяти милях от Сэмми, что проходило сквозь по-швейцарски точные узоры занавесок и пристраивалось на чайнике, часах и сопливом кухонном кране.

— У тебя чемодан, — сказала Роза.

Словно подтверждая ее заявление, Сэмми опустил взгляд на свою поклажу.

— Да, — отозвался он, сам себя удивляя, — чемодан.

— По-моему, это что-то значит, — сказала Роза.

— В самом деле? — спросил Сэмми. — Подумать только.

— Хотя, если ты так хочешь… Джо собирался уговорить тебя остаться. У него там какой-то план. И, ясное дело, у нас есть Томми.

— Томми.

— Ты разобьешь ему сердце.

— А вон там что, торт? — спросил Сэмми.

— Не знаю, почему, но я испекла красный бархатный торт, — сказала Роза. — С пенным мороженым.

— Ты пьяна?

— Я выпила бутылку пива.

— Это смотря какого. Когда ты пьяна, ты любишь попечь.

— А почему? — спросила Роза и скользнула рукой через весь стол к красному бархатному торту с пенным мороженым. — Черт знает, почему, — сказала она. — Похоже, мне придется одной почти весь его съесть.

Сэмми подошел к кухонному буфету и достал оттуда вилку. Пока садился за стол, он совершенно не был голоден, но стоило ему только взять кусочек торта, как он уже не смог остановиться и весь его прикончил. Пенное мороженое хрустело и таяло у него во рту. Роза встала и налила Сэмми стакан молока, а потом встала у него за спиной, пока он пил молоко, вороша волосы у него на загривке.

— Ты не сказала, — сказал Сэмми.

— Чего я не сказала?

— Чего ты от меня хочешь.

Он отклонился, прижимая голову к ее животу. И внезапно почувствовал усталость. Вообще-то Сэмми планировал уехать прямо сейчас, чтобы все было проще, но теперь задумался, не следует ли ему дождаться утра.

— Ты отлично знаешь, что я хочу, чтобы ты остался, — сказала Роза. — Или надеюсь, что ты это прекрасно знаешь. Черт возьми, Сэмми, я бы ничего так не хотела.

— Чтобы доказать свою точку зрения, то есть.

— Да.

— Насчет того, что никто не может указывать нам, как жить, чтобы все они отвалили и занимались своим долбаным делом.

Роза перестала гладить ему волосы. Сэмми догадался, что она уловила определенную долю сарказма в его тоне. Хотя он вовсе не хотел иронизировать, а просто обожал ее и то, что она всегда для него делала.

— Дело просто в том, — сказал Сэмми, — что мне теперь придется доказывать другую точку зрения.

Тут раздался кашель. Обернувшись, они увидели, что в дверном проходе стоит Джо. Волосы у него на голове стояли торчком, а рот был разинут, как будто он пытался извлечь оттуда яйцо. Еще он моргал, словно пытаясь отморгаться от увиденного.

— Он что… ты что, уезжаешь?

— Уезжаю, — сказал Сэмми. — По крайней мере, на какое-то время.

— И куда ты намерен отправиться?

— Вообще-то я думал про Лос-Анджелес.

— Послушай, Сэмми, — сказал Джо, делая к кузену шаг, в котором проглядывало что-то угрожающее. — Проклятье, ты просто не можешь этого сделать.

Сэмми отступил на шаг и поднял руку, словно желая защититься от старого друга.

— Полегче, Джо. Я ценю твое отношение, но…

— Дело вовсе не в отношении, идиот. После того как мы сегодня утром расстались, я поехал туда и сделал предложение «Эмпайр Комикс». Чтобы их купить. И Шелли Анаполь принял мое предложение.