Джо принялся подбирать камешки и, так уж получилось, аккуратно раскладывать их на ограде балкона — рядами, кружками и звездами Давида. Затем он обратил внимание, что кто-то засунул маленькую записочку в трещину в монументе, меж двух камней. Стоило ему только заметить записочку, как в глаза стали бросаться и другие послания, припрятанные во всех доступных дырках и трещинках. Джо стал вынимать клочки бумаги, разворачивать их и читать, что люди там написали. Похоже, все записочки были оставлены приверженцами спиритуализма и исследователями загробного мира, предлагавшими великому разоблачителю им подобных посмертное прощение за то, что он при жизни отвергал ту самую Истину, которую теперь вне всякого сомнения для себя открыл. Какое-то время спустя Джо присел на скамью — на безопасном расстоянии от безутешно рыдающей женщины. Он перевел дух, покачал головой и на пробу вытянул кое-какие внутренние пальцы, дабы посмотреть, не коснутся ли они какого-либо останка Гарри Гудини, Томаса Кавалера или вообще хоть кого-нибудь. Нет, даже ни намека. Надежда могла снова и снова его разрушать, но на веру он никогда не стал бы способен.

Вскоре Джо соорудил из своего пальто подушку и лег на холодную мраморную скамью. Слышен был рокочущий прибой транспорта на Интерборо-парквее, прерывистые вздохи автобусных пневмотормозов на Ямайка-авеню. Эти звуки, казалось, в точности соответствовали бледно-серому небу с периодическими голубыми пятнами, в которое Джо смотрел. Затем он ненадолго закрыл глаза — просто желая немного послушать небо. И в какой-то момент вдруг осознал о звуке шагов по траве где-то неподалеку. Джо сел и оглядел сверкающее зеленое поле (теперь почему-то ярко светило солнце), склоны холмов со стадами белых овец. А потом увидел идущего к нему Бернарда Корнблюма, своего старого учителя. Щеки одетого в свою неизменную визитку Корнблюма были сырыми, а в ясных глазах проглядывала укоризна. Седая борода старого фокусника была завязана в сеточку.

— Либер майстер, — произнес Йозеф, протягивая к нему обе руки. Они держались друг за друга через разделяющую их пропасть, точно башни с цыганскими танцорами на мосту Квинсборо. — Что мне делать?

Корнблюм недовольно раздул шелушащиеся щеки и покачал головой, слегка закатывая глаза, словно более глупого вопроса ему ни в жизни, ни в смерти не задавали.

— Бога ради, — сказал он. — Иди домой.

Когда Джо вошел в переднюю дверь дома номер 127 по Лавуазье-драйв, его чуть было не сшибли с ног. Одной рукой крепко обхватив его за шею. Роза на нем повисла и принялась другой рукой колотить его по плечу. Зубы ее были крепко стиснуты, и Джо ясно видел, что она отчаянно старается не заплакать. Томми пару раз, точно бобик, на него наскочил, а затем неловко отступил, пятясь аккурат в корпус системы «хай-фай», откуда немедленно слетела оловянная ваза с сушеными ноготками. Сразу же после грохота вазы оба разом заговорили. Где ты был? Почему не позвонил? Что в ящике? Не хочешь ли рисового пудинга?

— Я поехал прокатиться, — сказал Джо. — Боже ты мой! — Тут до него дошло, что они подумали, будто он их бросил — да еще угнал их семейный автомобиль! Джо тут же стало стыдно за то, что он с их точки зрения заслуживал такого черного подозрения. — Я ездил в город. Какой ящик? Что…

Джо тут же его узнал, причем без всякого удивления, точно сновидец. Внутри этого ящика он путешествовал в своих снах с той самой осени 1939 года. Напарник Джо по путешествию, еще один его брат, пережил войну.

— Что там внутри? — спросил Томми. — Это для трюка?

Джо медленно подошел к гробу. Протянув к нему руки, он слегка его толкнул. Гроб качнулся на дюйм, а потом снова осел назад.

— Там что-то чертовски тяжелое, — сказала Роза. — Интересно, что.

Именно так Джо понял, что здесь что-то не так. Он прекрасно помнил, каким легким казался ящик с Големом, когда они с Корнблюмом выносили его из дома номер 26 по Николасгассе. Совсем как гроб, полный птичек или со скелетом внутри. Жуткая мысль о том, что вместе с Големом там опять может покоиться еще чье-то тело, мелькнула у Джо в голове. Тогда он наклонился к самому гробу. И в какой-то момент заметил, что «инспекционное окошко» на петлях, посредством которого Корнблюм ухитрился провести гестапо и пограничников, крепко-накрепко закрыто на висячий замок.

— Зачем ты его обнюхиваешь? — поинтересовалась Роза.

— Там еда? — спросил Томми.

Джо не хотелось говорить, что там такое. Он ясно видел, что теперь, став свидетелями его реакции на появление гроба, и Роза, и Томми буквально сгорают от любопытства. Вполне естественно, они ожидают, что Джо не только расскажет им, что в ящике, но и покажет, причем прямо сейчас. Неохота ему было это делать. Ящик был тот же самый, тут Джо ни секунды не сомневался, но что касалось его загадочно тяжелого содержимого, то им могло быть все, что угодно. В том числе и что-то совсем скверное.

— Томми сказал перевозчику, что там твои цепи, — сообщила ему Роза.

Джо попытался придумать самое тусклое и неинтересное вещество или предмет, который ящик вполне правдоподобно мог содержать. Не сказать ли, что там груз старых школьных экзаменационных работ? Но тут Джо осенило, что в цепях тоже ничего особенно интересного не было.

— Твоя правда, — сказал он Томми. — Ты наверняка ясновидец.

— Там и впрямь твои цепи?

— Просто куча железа.

— Ух ты! — воскликнул Томми. — А можно сейчас его открыть? Я страшно хочу их увидеть.

Джо с Розой пошли в гараж поискать там инструментальный ящик Сэмми.

Томми увязался было за ними, но Роза сказала:

— Нет, останься здесь.

Инструментальный ящик они нашли сразу же, но Роза встала в дверях гаража, не выпуская оттуда Джо.

— Что в ящике? — спросила она.

— Ты не веришь, что там цепи? — Джо знал, что лжец из него так себе.

— Чего ради ты стал бы эти цепи обнюхивать?

— Я не знаю, что там, — признался Джо. — Там не то, что было раньше.

— А что там было раньше?

— Раньше там был пражский Голем.

Розу очень редко можно было лишить дара речи. Сейчас же она молча отступила в сторону, пристально глядя на Джо и выпуская его из гаража. Но теперь уже он не решился так сразу идти в дом.

— Позволь мне вот о чем тебя спросить, — обратился Джо к Розе. — Будь у тебя миллион долларов, отдала бы ты его Сэмми, чтобы он смог купить «Эмпайр Комикс»?

— Без Эскаписта?

— Думаю, иначе теперь и быть не может.

Роза добрую минуту обмозговывала ответ. В течение этой минуты Джо ясно видел, как она десятками разных способов транжирит его миллион. Наконец Роза покачала головой.

— Не знаю, — сказала она с таким видом, словно ей больно было это признавать. — Эскапист был вроде бриллианта в короне.

— Как раз об этом я и подумал.

— А почему ты вообще об этом подумал?