— Он бы оставил записку, — уверенно заявил Сэмми, когда Роза позвонила ему в контору. — Если бы он и впрямь это самое. В смысле, если бы он собирался уехать.

— В последний раз никакой записки не было, — напомнила ему Роза.

— Знаешь, я сильно сомневаюсь, что он стал бы угонять нашу машину.

Теперь у них были все его вещи, но только не сам Джо. Все выглядело так, словно он выполнил для них трюк замещения, старую добрую «подставу».

— По-моему, нам придется просто запихнуть всю эту ерунду в гараж, — сказала Роза.

Пыхтя и гримасничая, крепкий малыш-перевозчик прокатил ящик по дорожке к входной двери. По пути он чуть было не зарулил прямиком в анютины глазки. Добравшись до Розы и Сэмми, он наклонил тележку и поставил ее на переднюю скобу. Ящик закачался и явно решил было опрокинуться, но затем передумал и с дрожью утихомирился на тележке.

— Целую тонну весит, — пропыхтел перевозчик, осторожно разминая пальцы, словно они у него болели. — У него там что, кирпичи?

— Скорее всего, железные цепи, — авторитетным тоном заявил Томми. — И еще всякое в таком духе — висячие замки и разный металлолом.

Мужчина кивнул.

— Целый ящик железных цепей, — сказал он. — Пожалуй. Рад познакомиться. — Он вытер правую руку о перед комбинезона и протянул ее Розе. — Эл Баттон.

— А вы правда холостяк? — поинтересовалась Роза.

— Это название фирмы, — с видом искреннего сожаления объяснил Эл Баттон. — Оно малость устарело. — Сунув руку в задний карман, он достал оттуда пачку накладных и листков копирки, после чего вынул из нагрудного кармана авторучку и снял с нее колпачок. — Мне здесь ваш автограф понадобится.

— А разве я не должна расписываться за все по мере того, как вы будете это вносить? — спросила Роза. — Когда мы переезжали сюда из Бруклина, именно так все и было.

— Можете смело расписываться, если желаете, — сказал перевозчик, кивая на ящик и вручая Розе бумажки. — На сегодня у меня для вас все.

Проверив накладную, Роза обнаружила, что там действительно значится один-единственный предмет, исчерпывающе описанный как «деревянный ящик». Она просмотрела другие листки в стопке, но все они оказались всего лишь копиями первого, сделанными под копирку.

— А где все остальное?

— Лично мне больше ни о чем не известно, — ответил Баттон. — Надо думать, вы знаете больше меня.

— Ожидалось, что из города прибудет сотня с лишним ящиков. Из Эмпайр-стейт-билдинг. Джо — мистер Кавалер — вчера вечером распорядился о доставке.

— Простите, леди, но эта посылка не из Эмпайр-стейт-билдинг. Я забрал ее сегодня утром на станции «Пенн».

— На станции «Пенн»? Погодите минутку. — Роза опять зашуршала бумажками и копиркой. — А от кого она? — Фамилию отправителя разобрать было крайне сложно, но она, похоже, действительно начиналась на букву «К». Адресом отправителя там, однако, значился абонементный почтовый ящик в Галифаксе, что в канадской провинции Новая Шотландия. Роза задумалась, не забрался ли Джо в такую даль во время своих послевоенных странствий и не оставил ли там этот проклятый ящик.

— Новая Шотландия, — сказала она. — Интересно, кого Джо знает в Новой Шотландии?

— И как они узнали, что он здесь? — добавил Томми.

Это был очень хороший вопрос. Только полиция и несколько человек в «Фараоне» знали, что Джо обосновался у Клеев.

Роза расписалась за посылку, после чего Эл Баттон в муках затолкал ящик в гостиную, где Роза с Томми помогли ему сгрузить тяжеленную штуковину с тележки и поставить ее на ковер от стены до стены.

— Целый ящик цепей, — повторил Эл Баттон, снова протягивая Розе свою грубую и сухую ладонь. — Мать моя женщина.

После того, как перевозчик ушел, закрыл свой фургон и по извилистому похоронному пути отправился назад в город, Роза и Томми встали в гостиной, внимательно разглядывая деревянный ящик. Он был на добрых два фута длиннее Розы и почти вдвое ее шире. Изготовленный из крепкой сосны, нелакированный и сучковатый, обработанный лишь грубым рашпилем своих странствий, темно-желтый, пятнистый ящик походил на зуб какого-то гигантского животного. Почему-то, лишь мельком на него глянув, можно было смело сказать, что он проделал длинный путь, пострадал от грубого обращения и непогоды, не раз оказывался облит всякой дрянью. Этот ящик использовали как стол, как кровать, а может статься, и как баррикаду. Там были черные потертости, а в уголках и по краям торчали целые пучки щепок. Если же для доказательства широты его странствий всего этого было недостаточно, то на ящике имелось еще и невероятное разнообразие всевозможных этикеток: таможенных пломб, доставочных ярлыков, карантинных наклеек, квитанций на получение и весовых сертификатов. Местами они шли в несколько слоев. Обрывки мест и названий, разные цвета и сделанные от руки надписи смешивались воедино. Розе все это напомнило кубистский коллаж Курта Швиттерса. Очевидно, местом происхождения ящика был вовсе не Галифакс. Роза и Томми попытались проследить его историю, отколупывая слои печатей и наклеек, поначалу робко, но затем все бесцеремоннее, пока этикетки вели их от Галифакса к Хельсинки, к Мурманску, к Клайпеде, к Ленинграду, опять к Клайпеде, к Вильнюсу, что в Литве… Наконец Томми кончиком кухонного ножа отодрал особенно неподатливый карбункул липкой бумаги в самом центре того, что казалось крышкой ящика, и там обнаружилась…

— Прага, — сказала Роза. — Что и требовалось доказать.

— Он уже дома, — сказал Томми, и Роза не понимала, что он имеет в виду, пока не услышала шуршание шин «студебеккера» на подъездной аллее.

Джо в то утро очень рано уехал из дома.

Несколько часов после того, как он пожелал доброй ночи Розе и Сэмми, а также еще долгое время после того, как они легли в постель. Джо бодрствовал на кушетке в гостиной. Его изводили собственные мысли и периодическое хихиканье туалетного бачка дальше по коридору. Распорядившись в свое время насчет ежемесячных изъятий для оплаты аренды контор «Косметических кремов Корнблюма Инкорпорейтед», Джо очень долго не позволял себе задумываться об общей сумме своего вклада. Разнообразие грандиозных домашних схем, которые этим деньгам в свое время предполагалось профинансировать, было поистине экстравагантным — порой Джо просто сорил своим воображением направо и налево. Однако после войны они сделались чем-то вроде долга сделанного, но не погашенного. Джо обанкротился со всеми своими планами: домом для его семьи в Ривердейле или Вестчестере, квартирой для его старого учителя Бернарда Корнблюма в чудесном здании в Верхнем Вест-Сайде. В своих фантазиях он позаботился о том, чтобы его матушка получила услуги повара, меховую шубу, а также досуг, достаточный, чтобы писать книги и принимать столько пациентов, сколько ей захочется, желательно поменьше. Кабинет госпожи Кавалер в большом тюдоровском особняке имел эркер и тяжелую деревянную обшивку, выкрашенную белой краской, потому что она страшилась мрачных комнат. Кабинет этот был светлый и ничем не загроможденный, с индейскими коврами и кактусами в горшках. Для дедушки Джо там имелся целый гардероб разнообразных костюмов, собака, проигрыватель «Панамуз» как у Сэмми. Дедушка сидел в оранжерее с тремя пожилыми друзьями и пел песни Вебера под аккомпанемент их флейт. Томаса там ожидали уроки верховой езды, уроки фехтования, поездки в Большой Каньон Колорадо, велосипед, набор энциклопедий и пневматическое ружье (между прочим, чаще всего рекламируемый на страницах комиксов предмет). Их этого ружья Томас смог бы пулять по воронам, вальдшнепам или (куда вероятнее, учитывая его нежные чувства) по консервным банкам, когда они стали бы выезжать на уикенды в загородный дом в округе Патнам, который Джо собирался купить.