В газетах опубликовали данные нового опроса общественного мнения в Чехословакии, проведенного 13 и 14 июля (участвовали 1772 респондента, в том числе 1306 – в Чехии). 78 % опрошенных выразили поддержку политическому руководству во главе с Дубчеком, и лишь 7 % держались противоположной точки зрения. Был задан и откровенно провокационный вопрос, уже предполагавший ответ: «Считаете ли вы необходимым, чтобы после окончания учений союзные войска как можно быстрее покинули ЧССР?». Понятно, что так считал 91 %. Ликвидацию цензуры одобрили 86 %.

Что касается доверия к отдельным личностям, то опрос показал еще большее усиление популярности «ультрареформаторов». На первом месте по популярности по-прежнему был Дубчек. Но вот второе место вместо президента Свободы уже занял Цисарж, за которым следовали Шик, Свобода, Смрковский, Гусак, Черник, Ганзелка (упоминавшийся выше журналист-путешественник), Гольдштюкер, Биляк, Павел и Ленарт.

Между тем, получив «варшавское письмо», Дубчек действительно решил сплотить партию, только для борьбы против КПСС и ее сторонников внутри чехословацкого партийного руководства. 16 и 17 июля 1968 года Президиум ЦК КПЧ рассмотрел письмо из Варшавы и решил для ответа на него собрать ЦК КПЧ. Правда, Дубчек колебался: в позиции ЦК он был отнюдь не уверен. Хотя Биляк, Индра и Кольдер опять критиковали Дубчека за то, что делегация КПЧ не поехала в Варшаву, они тем не менее проголосовали за подготовленный реформаторами ответ под названием «Точка зрения ЦК КПЧ».

На заседании 17 июля президиуму был предложен анонимный документ, в котором содержалось требование досрочно собрать чрезвычайный съезд и сменить на нем ЦК партии. Кольдер, Биляк и их сторонники потребовали от Дубчека объяснить, кто автор документа и как он оказался на повестке дня. Как вспоминал Кольдер, «Дубчек лишь пожал плечами, сказав, что не знает, и добавил, что „документ“ снимается с повестки дня заседания»[738].

В опубликованном коммюнике о заседании Президиума ЦК КПЧ лицемерно выражалось сожаление, что «совещание в Варшаве состоялось без участия представителей нашей партии», как будто КПЧ не приглашали туда несколько раз. Что касается оценки ситуации в ЧССР, в коммюнике говорилось нечто прямо противоположное «варшавскому письму»: «Коммунистическая партия прочно стоит на позициях марксизма-ленинизма и социалистического развития… Ситуация сейчас такова, что партия продолжает политическое наступление при подготовке чрезвычайного съезда. Она сознает, что в нынешнем политическом процессе участвуют как консервативные, так и правые оппозиционные силы, которые пытаются использовать процесс демократизации против нашего народа и против социализма. КПЧ и чехословацкий народ останутся верны основной линии тесной дружбы и сотрудничества с Советским Союзом и социалистическими странами…

Президиум ЦК КПЧ высказал убеждение, что уважение принципа ответственности каждой партии за политику в собственной стране и взаимное дружеское понимание создадут условия для нерушимого развития отношений между социалистическими странами»[739].

17 июля, после одобрения проекта ответа Президиумом ЦК КПЧ, но еще до созыва пленума Центрального комитета, Дубчек позвонил Брежневу и предложил не публиковать ни «варшавское письмо», ни ответ КПЧ. «Я аргументировал тем, что это только повысит напряжение и никому не поможет. Он послушал, но не дал мне ясного ответа»[740].

«Варшавское письмо» было опубликовано в «Правде» 18 июля и вызвало в чехословакцих СМИ взрыв националистической и антисоветской полемики. Журналисты требовали от КПЧ дать отпор посягательствам на национальный суверенитет Чехословакии и обещали, что вокруг партии сплотится все общество.

Каждый день после 19 июля (когда в «Руде Право» появились «варшавское письмо» и ответ Президиума КПЧ на него) газеты публиковали десятки писем и резолюций отдельных граждан, трудовых коллективов и организаций с требованием не отступать от реформ и не поддаваться давлению. Все эти отклики печатались под заголовками типа: «Мы с вами – вы с нами!», «Сплотимся теснее вокруг партии и ее руководства!» и т. д.

По газетам создавалось впечатление, что СССР и страны ОВД вот-вот нападут на Чехословакию. Шик даже сравнил нынешнюю ситуацию с Мюнхеном 1938 года. Кригель от имени Национального фронта сформулировал еще более патетическое обращение к гражданам страны: «…Все народы имеют в своей истории свои великие минуты, которые являются ключом для их дальнейшего развития…»[741].

Тот же Кригель даже предложил воспользоваться моментом и превратить КПЧ в истинно народную партию. Подразумевалось, что настал прекрасный момент для вычищения «консерваторов» со всех постов в партии и государстве. Дубчек вспоминал, что, согласно опросам общественного мнения, «реформаторскую политику» поддерживали 78 % граждан, а против выступали лишь 7 %. Правда, как показано выше, более 80 % опрошенных одновременно были и сторонниками социализма в Чехословакии.

Дубчек выступил по радио: «…мы говорим открыто, спокойно, но решительно, сознавая все, о чем сейчас идет речь: нет иного пути, чем с народом этой страны завершить главные демократические и социалистические преобразования в нашем обществе…»[742].

В Москве публикацией «варшавского письма» надеялись довести точку зрения стран ОВД до всей чехословацкой общественности, так как ранее Дубчек часто не информировал о своих переговорах с другими социалистическими странами даже своих коллег по Президиуму ЦК.

На созванный 19 июля для подготовки ответа на «варшавское письмо» пленум ЦК КПЧ были приглашены десятки журналистов и много каких-то самозваных делегаций от «общественности» и партийных организаций, требовавших от членов ЦК дать на письмо негативный ответ.

Но самым хитрым ходом реформаторов было приглашение на пленум ЦК делегатов будущего съезда партии. Если бы члены ЦК посмели хотя бы в какой-то степени согласиться с авторами «варшавского письма» в присутствии делегатов съезда, это автоматически означало бы, что на съезде в новый состав ЦК их уже не выберут.

В такой обстановке пленум единодушно одобрил ответное письмо под названием «Точка зрения Президиума ЦК КПЧ». Биляк вспоминал: «На пленуме мы все допустили большую ошибку. Одни голосовали по убеждению, другие из страха попасть в опалу, третьи – хотя и были сторонниками поездки в Варшаву – голосовали, к сожалению, под влиянием обстановки тоже против. Это привело к фальшивому единству на антисоветской почве»[743]. Все выступившие на пленуме (21 человек), в том числе Гендрих («сталинист», по терминологии реформаторов), Смрковский, Кольдер («консерватор»), Гаек (министр иностранных дел), Шик и прочие были против «варшавского письма».