Толпа зароптала. Со всех сторон Катя слышала возгласы, наполнявшие ее еще большим ужасом. Кто-то выматерился. Соседка в платке на голове принялась креститься, постоянно повторяя «Господи помилуй». Общее кудахтанье прорезал крик: «Милицию! Вызывайте милицию!».

Катя сумела заметить то, что вызвало всеобщий ужас. Спины перед ней вдруг разомкнулись, и Катя разглядела темный силуэт на дне оврага. Катя беззвучно ахнула, чувствуя, как ее грудная клетка сжимается от первобытного ужаса. В ту же секунду Сергей, крепко схватив ее за запястье, оттащил в сторону, а Валя крепко обняла, отворачивая.

В этот момент Катя заметила Кирилла, который тоже смотрел вниз, на дно оврага — и тоже видел Это. Кирилл стоял с круглыми от ужаса глазами, а по его пыльным штанинам текли струи мочи.

Несмотря на старания Сергея и сестры, Катя все равно увидела, что произошло в овраге. И увиденное застыло в ее памяти навсегда.

Говорят, ничего в жизни не бывает зря. Если мы что-то пережили, значит, в этом событии был какой-то смысл. И рано или поздно значение этого испытания придет к вам.

Но какой смысл может быть в страдании? Какой урок можно извлечь из смерти близких? В чем суть испытания леденящим душу страхом, когда человек сталкивается лицом к лицу с самым что ни на есть настоящим Злом?

Чтобы победить страх, перебороть его?

Если кто-то думает, что можно победить страх… Это наивное существо не знает о Настоящем Страхе НИЧЕГО.

Халат в цветочек. Скрюченные в агонии пальцы. Заляпанные грязью ноги со спущенными до лодыжек и изорванными трусиками, застиранными и выцветшими. Черная шея с обвитым вокруг нее поясом от халата. И самое жуткое — кровавые зияющие дыры вместо глаз.

С обложки газеты на Катю смотрел фоторобот. Мужчина, на вид лет 40–45, плотный, с короткой стрижкой и взглядом исподлобья. Самое обычное лицо. Аршинный заголовок гласил: «Фоторобот маньяка, убившего дочь мэра». Подзаголовок с формулировкой «Только у нас» обещал эксклюзивные подробности по делу.

Неторопливо шагая по коридору отдела, Катя пролистала до нужной страницы и пробежала по диагонали материал, занимавший всю полосу. Как и следовало ожидать, ничего эксклюзивного здесь не было. Короткая биография Марфина. Начинал в администрации Южного округа, объединявшего два из четырех городских районов — Ленинский и Центральный. Дослужился до должности главы округа. Полтора года назад объявил об участии в выборах мэра. Уже через месяц после триумфальной — 61 % голосов отдали за Марфина — победы нового главу города постигла трагедия. Пропала его единственная дочь Наталья.

Фоторобот составили именно тогда. Учитывая статус потерпевшего, полиция перерыла весь город. И оперативникам удалось найти пару свидетелей, которые видели Наталью в центре вместе с каким-то мужчиной. Именно по их описанию и был составлен этот фоторобот.

— Кать, привет, — бросил коллега, проходя мимо. — Сходку у Гапонова еще не объявляли?

— Привет. Ты что, не в курсе? Отложили на после обеда. Гапонов вместе со Шмаковым на пресс-конференцию в УВД укатил.

— Серьезно?

— Включай телек и запасайся поп-корном.

Сама она поп-корн не употребляла, но телевизор включила, едва войдя в кабинет. Перещелкивая каналы, с удивлением наткнулась на знакомые лица в актовом зале городского УВД на главном новостном канале страны. Прямой эфир.

Новость о маньяке не сходила с экранов ТВ и с газетных страниц последние четыре дня. Сенсация. Чем еще мог бы прославиться их город на всю страну, как не маньяком-убийцей? Катя не сомневалась, что, если в ближайшее время вся следственная машина не принесет результатов, полетят головы.

— …Мы проводим весь комплекс оперативно-розыскных мероприятий, — бубнил полковник Шмаков, стараясь не щуриться от постоянных вспышек фотокамер. — Личный состав городского гарнизона внутренних дел переведен на особый режим несения службы, который будет сохраняться вплоть до раскрытия этого, не побоюсь этого слова, чудовищного преступления и до задержания преступника.

Зазвонил рабочий телефон. Катя протянула руку к трубке.

— Мазурова.

— Екатерина Алексеевна, — Катя узнала голос постового полицейского на проходной, — к вам тут опер из Промышленного. Поляков фамилия. Пропустить?

Поляков выглядел помятым. Лицо еще больше осунулось, подчеркивая мешки под глазами и прорезавшие его щеки и лоб морщины. Особый режим касался всех в полиции города, но Промышленный ОВД хлебнул, конечно, больше всех.

— Поработал с Сусликом? — спросила Катя, поймав себя на мысли, что для постороннего человека ее вопрос звучал бы очень забавно.

Поляков кивнул.

— Кофе угостишь?

— Будь как дома.

Поляков шагнул к подоконнику, на углу которого стоял электрический чайник. Проверил уровень воды, щелкнул кнопкой и принялся насыпать в чистую — Катя не выносила засохшей и липкой посуды — кружку кофе и сахар.

— Суслика приговорили к десяти годам строгача, — поведал опер. — Оттарабанил уже пять. Осталось столько же. Пырнул по пьяни какого-то уркагана, которого встретил на Котова. Чуть-чуть до дома не дошел.

Катя кивнула. Улица Котова примыкала к Яме с северо-восточной стороны. По одну сторону серые хрущевки и промышленные предприятия, некоторые из которых были заброшены с начала 90-х, а по другую начиналась Яма. Земля уходила вниз под углом в 30 градусов, и узкие петляющие тропинки сквозь домишки и землянки, мусорные горы и грязный облезлый кустарник вели в лабиринты поселка, название которого не сходило последние дни с газетных страниц всей страны.

— Суслика по этапу отправили на зону под Новосибирском. Я связался с операми в колонии, где Суслик лямку тянет, — продолжал Поляков. Забывшись, он перешел полностью на оперской жаргон, но Катя достаточно проработала в органах, чтобы это не резало слух. — Инфу заказал. Сегодня они перезвонили. Все проверили. К Суслику никто за эти годы не приезжал отсюда. Ведет себя положительно, работает и тому подобное. Периодически в их камере агент работает. Никаких слухов по мокрухам Суслик не распускал. Про своих корешей не особо охотно рассказывает.

— Может, поактивнее с ним поработать?

Поляков расположился на стуле напротив, помешивая парящий кофе чайной ложкой.

— Я закинул удочку. Они не против, если бумажка будет. Напишешь постановление на внутрикамерную разработку — сделают.

— А ты как думаешь? Стоит оно того?

Поляков поскреб щетину, обрамлявшую его подбородок.

— С одной стороны, надо показать, что мы землю зубами роем. Чтоб докопаться никто не мог. Но с другой… явно ведь порожняк там будет, Кать. Суслик на зоне пять лет уже. Даже пять с половиной, если вместе с СИЗО считать. А трупы в его доме появились три года назад.