— Я только что побывал на вилле, — все так же невозмутимо заявил Эбб.

— Браво! — Банкир громко расхохотался. — Надо отдать вам должное, времени вы не теряете! Стало быть, преступник уже схвачен?

— Пока что, — продолжал Эбб, не поддаваясь вызову, — я могу вам сообщить, что доктор, прежде чем выписать свидетельство о смерти, требует, чтобы произвели вскрытие, без этого он не выпишет необходимую бумагу.

Слова Эбба произвели некоторое впечатление на собеседников. Доцент Люченс посмотрел на поэта, снял очки в золотой оправе и начал протирать их носовым платком. Но директор банка был не из тех, кто так легко сдается.

— Вскрытие? — повторил он. — Доктору что, не удалось найти револьверную пулю? А может быть, исчез стилет?

— Внешних следов насилия нет, — сказал Эбб.

— Вот как! — Трепка потер руки. — Стало быть, если ваше пресловутое убийство и в самом деле совершено, это отравление?

— Об этом я ничего не знаю, — ответил Эбб тем же отстраненным тоном. — Знаю лишь то, что сказал: доктор требует вскрытия.

— А как восприняла это требование семья?

— Нельзя сказать, чтобы эта мысль им понравилась. Бабушка напомнила, что покойный страдал болезнью желудка. Доктор отказался считать эту болезнь причиной смерти. Тогда старуха сдалась. Мартин Ванлоо был настроен куда более непримиримо.

— Значит, сомнений нет, преступник найден! — заявил с уничтожающей иронией банкир. — И это Мартин!

— Мартин возражал, опасаясь, что вскрытие вызовет шум. Но в конце концов он тоже сдался.

— Тем более подозрительно! — воскликнул Трепка, хлопнув себя по коленям. — Видя, что его упрямство вызывает подозрения, он поспешно бьет отбой. Почему? Да потому, что знает: яд никогда не обнаружат. Потому что это некий таинственный восточный яд, который встречается в детективных романах и который совершенно неизвестен европейской науке! Убийца купил его на ментонском променаде у араба, бродячего торговца коврами. И загадка никогда бы не разрешилась, если бы лорд Питер случайно не купил точно такой же яд у индийского факира в Осло.

Его насмешки начали действовать на Кристиана. Отбросив волосы со лба, он уже приготовился резко возразить банкиру, но овладел собой и вместо этого извлек что-то из кармана — это была серовато-коричневая бумажка, которую он подобрал в саду. Он протянул ее банкиру, который стал с наигранной серьезностью ее рассматривать: сложив пальцы в форме воображаемой лупы, он исследовал пятна сырости на краю бумаги, потом старательно обнюхал улику и лишь после этого передал ее доценту Люченсу.

— Я изложу вам свою теорию после того, как мы выслушаем заключения, подсказанные интуицией отца Брауна.

Доцент посмотрел на бумагу и на этикетку с названием фирмы.

— Вы полагаете, — спросил он Эбба, — что это обертка того пакета с ядом, который затерялся в здешнем городе?

— Я полагаю, что это может быть его оберткой. Что это она и есть, надо еще доказать. Я не слишком разбираюсь в ядах, но насколько мне известно, отравление никотином вызывает примерно те же симптомы, какие, судя по всему, сопровождали смерть Артура Ванлоо. Давайте для верности заглянем в энциклопедический словарь!

Взяв с книжной полки том энциклопедии, Эбб прочитал:

— Никотин… смертельная доза 0,06 г. Токсичен уже при 1–4 миллиграммах. Индивидуальная восприимчивость различна. Отравление наступает очень быстро, как правило, уже через несколько минут. Чистым никотином отравляются редко, чаще растением или приготовленными на его основе препаратами, особенно часто посредством курения или жевания, очень часто в связи с приемом лекарственных препаратов. Помимо местного отравления, оказывает воздействие на нервную систему и вызывает смерть от паралича дыхательных путей. Симптомы: повышенное пото- и слюноотделение, головокружение, конвульсии, искажение черт лица, учащенный пульс, затрудненное дыхание…

Кристиан поставил книгу на место и рассказал, что видел в комнате покойного. По мере того как он говорил, директор банка становился все серьезнее и после того, как Эбб кончил, некоторое время сидел молча, но потом вскочил со стула.

— Все равно! — воскликнул он. — Я не верю, что это убийство! Не верю, что это хотя бы отдаленно напоминает убийство! Вы сами сказали: Артур Ванлоо страдал болезнью желудка. Мы видели, что он ел вчера вечером — буйабес и рокфор! Разве это подходящая пища для того, у кого больной желудок? И мы видели, сколько он пил! Не говоря уже о том, что после этого он еще отправился есть пирожные! И о том, что он так много курил, что слуга каждое утро обнаруживал полдюжины пепельниц, полных окурков! Но вам этих объяснений мало! Вы торопитесь объявить это убийством!

— Простите, — возразил Эбб, — но мы все пили примерно столько же, мы все ели буйабес и рокфор, и мы все — даже я, не отличающийся отменным здоровьем, — чувствуем себя прекрасно. На столе у Артура Ванлоо было всего две использованные пепельницы. В одной лежал окурок гаванской сигары, в другой — окурки «капораль», американской и турецкой сигарет. По-вашему, этого достаточно, чтобы отравиться никотином, Трепка? Если нет, придется считать причиной смерти пирожные — пирожные, которые он ел в открытом для всех кафе! Что вы мне ответите?

Директор банка некоторое время смотрел на изображение Будды, стоявшее на столе. А потом издал вопль, похожий на рычание:

— Все равно! Я не верю, что это убийство. Где мотив? Я был свидетелем вчерашней перебранки между братьями, но неужто вы всерьез думаете, что такая перебранка может толкнуть человека на убийство? Остается наследство. Я согласен: деньги — это мотив, многое объясняющий в этом мире. Но что выиграет убийца, устранив Артура Ванлоо? Он останется так же далек от наследства, ведь состоянием, судя по вашим же словам, распоряжается старая дама! Понимаете ли вы, куда может привести ваша теория? По меньшей мере к еще двум убийствам, при том, что убийцу не обнаружат! Готовы ли вы принять эту теорию? Не слишком ли она сокрушительна?

Кристиан Эбб долго молчал.

— Я думал над вашими словами. Согласен — ваши возражения попадают в точку. Но если бы вы побывали в той комнате и видели его лицо… — Он прервал себя на полуслове и извлек из кармана два листка бумаги — визитные карточки муз.

Банкир мельком взглянул на контур отпечатка следа, нарисованный на нем, и сразу же обрел прежний иронический тон.

— Что такое? — воскликнул он. — Лорд Питер сделал новые открытия?

Не поддаваясь раздражению, Эбб рассказал, что он слышал от лакея о политических взглядах Артура Ванлоо и где он нашел отпечатки. Трепка с трудом удерживался, чтобы, насмехаясь над Эббом, не перейти границу вежливости.

— Согласитесь, Эбб, это уже несколько другая теория, чем та, что вы излагали вначале! Тогда вы рассуждали о распре между братьями и жажде наживы. Теперь вы заговорили о политических заговорах, дамах и господах, вероятно замаскированных, которые среди ночи стучатся в дом, куда их впускают специально для того, чтобы они могли отравить хозяина смертельной дозой никотина! И они очень кстати оставляют следы на клумбе под его окном! По-моему, нечто подобное я читал в детстве в романах о нигилистах. Но чтобы современный человек… — Он резко обернулся к третьему члену детективного клуба: — Вы отмалчиваетесь, Люченс! Можете ли вы хоть на минуту поверить в возможность убийства?