Схватив куртку, она сбежала по лестнице навстречу неизвестности.

Кен смотрел, как Китти выбегает из коттеджа, как всегда аккуратная, с безупречной прической. Словом, само совершенство, если не считать распахнутой куртки, которую она в спешке не успела застегнуть.

За те полторы недели, что Кен ее знал, она стала держаться менее скованно. Но ему хотелось растормошить ее еще больше.

Растормошить и раздеть…

Она остановилась перед ним.

– Привет.

– Привет, Златовласка.

– Ты сказал, что нам не стоит быть вместе, – напомнила она.

– Так и есть.

Китти весело улыбнулась, и Кен почувствовал, что, сам того не желая, улыбается в ответ. О черт… Эта девушка ему нравилась. Ну и дела! Она ему нравилась, а Кен знал по опыту, что ничем хорошим такие вещи не кончаются, причем для всех.

– Ночью навалило столько снега, – заговорил он, – это…

– Прекрасно.

Кен собирался сказать: «Жуть что такое», поскольку теперь, когда ему пришлось оставить спорт, снежная буря означала возню со снегоуборщиком и лопатой, а также расчистку дорожек, чтобы клиенты могли проехать три мили по гравию на…

– Я видела, как ты прихрамываешь, – добавила Китти.

А вот и прямое признание, что она наблюдала за ним, отметил Кен про себя. Другая женщина смутилась бы, прикинувшись скромницей, но только не Китти. В ней не было и тени притворства. Все ее чувства ясно отражались у нее на лице, их мог прочитать каждый. Эта ее черта вызывала у Кена странное чувство – смесь восхищения и страха.

– Просто остаточная боль.

– После несчастного случая?

– Ну да.

– А что произошло?

– Ты правда не знаешь? – Кен думал, что всему миру известна его печальная история. Она была во всех новостях: «Золотой мальчик потерпел фиаско. Сегодня, в одиннадцать часов».

– Это как-то связано с тем, что ты перестал участвовать в соревнованиях?

– Не без того. – Китти могла бы прочитать в Интернете о его падении и ознакомиться со всевозможными теориями и догадками, почему это случилось. Писали, что Кен беспробудно пил и сидел на таблетках, превышая рекомендованную врачами дозу. Это соответствовало истине лишь отчасти – он пристрастился к спиртному и лекарствам уже после выхода из больницы. Однако авторы сенсационных разоблачений об этом умолчали, иначе их писанина утратила бы свою остроту. Да и потом почему бы еще первоклассный спортсмен вдруг ни с того ни с сего упал на трассе?

Потому что он ослабил внимание, вот почему. Все было предельно просто.

И чертовски горько.

Правда заключалась в том, что его девушка Серена изменила ему, это занимало все его мысли. Кен не смог сконцентрироваться и, мчась по склону крутизной в сорок градусов со скоростью, близкой к сотне миль в час, совершил неверное движение.

– Я словил кант[7]. – И, очнувшись в больничной палате, обнаружил, что голова обмотана бинтами, а видеозапись, запечатлевшая его падение, стала главным хитом теленовостей и обошла весь Интернет.

А главное, воспоминания о пережитом кошмаре прокручивались у него в голове снова и снова…

– Когда я рассказала тебе о катастрофе на мосту, ты не упомянул, что сам прошел через подобное, – проговорила Китти. Да, он промолчал. – Ты не сказал, потому что…

Кен дернул плечом.

– Я не столь успешно адаптировался к новой жизни, как ты.

– Это размышления вслух?

– Пожалуй.

Китти озадаченно закусила губу.

– Ты ведешь себя так, будто сам себя не знаешь.

– Это и вправду так. Или было так. Но стало легче, с тех пор как…

– С тех пор как ты вернулся домой?

Он встретился глазами с Китти. Верно. Но не совсем. Дело было в ней. Все изменилось после встречи с ней.

– Да, – выдохнул Кен после короткого молчания.

– Похоже, тебе повезло.

Повезло? Это звучало странно.

– Почему ты так решила?

– Ты мог погибнуть. – Действительно. Он мог погибнуть. Довольно долго он жалел о том, что этого не случилось, но сожаления остались в прошлом. Он выжил и теперь, собрав и склеив осколки, собирался продолжать жить. – Побывав на грани смерти, испытываешь странное чувство, – пробормотала Китти. – Что-то в тебе меняется.

Кен поймал себя на том, что не в силах оторвать взгляд от ее лица. Он знал, чем заканчиваются подобные истории, это его пугало.

– Да, – отозвался он.

– Почему бы тебе не попробовать вернуться к тому, что ты по-настоящему любишь?

– Мне заказан путь в большой спорт. Я больше не гожусь в чемпионы.

– Ты прекрасно ездишь на коньках. И отлично ходишь на беговых лыжах. Ты участвуешь в походах…

– Я не могу побеждать. Что тут непонятного?

Китти задумчиво смотрела на него.

– Если ты вложил в спорт всю душу, а, похоже, так и было, всегда найдутся пути вернуться к любимому делу, – тихо произнесла она с мягким сочувствием, которого Кен вовсе не заслуживал. – Но, кажется, ты просто ушел, отдалился.

– Обычное дело. Такие истории не редкость. – Он завел мотор. – Слушай, я собираюсь прокатиться. – Кен заметил, что Китти смотрит на снегоход с ужасом, будто ждет, что тот оскалится и укусит ее. – Хочешь со мной?

– Даже не знаю.

Кен помнил ее ужас перед ратраком, теперь он знал причину этого страха.

– Это безопаснее езды на автомобиле, – заверил он Китти. – Безопаснее, чем сноуборд. – Он посмотрел ей в глаза с молчаливым вызовом: поступай как знаешь, дело твое. Потом вместо уговоров протянул ей шлем.

Прищурившись, Китти перевела взгляд со шлема на лицо Кена.

– Думаешь, мне понадобится защита?

– Да. Защищайся. Всегда. – «От падения. От меня…»

И чтобы защититься от нее, он как можно дальше отодвинулся вперед на сиденье. Впрочем, эта предосторожность ему не слишком помогла: Китти запрыгнула на снегоход позади Кена и, обхватив его руками за талию, крепко прижалась к нему. Она так и не застегнула куртку, и хотя Кен не мог почувствовать ничего сквозь собственный лыжный костюм, он живо вообразил прикосновение ее мягкой груди и отвердевших сосков…

Господи, ему явно не пошло впрок долгое воздержание.

– Готова?