В его планы, видимо, не входило быстро распрощаться.

— Не думаю, что…

— Брось, я не из тех, кто лезет к девушкам без их согласия. Можно я поднимусь? Это касается твоего сына.

От его слов на мгновение замирает сердце, но совсем скоро оно начинает биться в ускоренном ритме. Я боюсь этого разговора, поэтому руки дрожат, когда я пытаюсь нажать код домофона и открыть дверь. Наконец, мне удается это сделать, мы проходим вначале в старенький, далекий от идеальной чистоты подъезд, а затем заходим в квартиру. Здесь все не так печально. Ремонт свежий, мебель, пусть и не дорогая, но новая и привлекательная, правда, стоит Стасу закрыть за собой дверь, как в нашей крохотной прихожей не остается места.

Несмотря на это, Лебедев ничего не говорит, разувается и проходит на кухню после моего приглашения.

— Подождите меня несколько минут, — прошу у него. — Я вымою Дане руки и отведу в комнату.

— Я не спешу.

Быстро вымыв руки Дане и усадив его в комнате, рассыпав игрушки, прохожу на кухню. Сыну нужно поесть, поэтому я не сажусь рядом со Стасом, а достаю из холодильника кастрюльку с супом и кладу ее на плиту.

— Кофе, чай? — предлагаю я и прячу трясущиеся руки за спину, чтобы он не увидел моего волнения.

— Нет, спасибо, — отказывается Лебедев. — Я не уверен в том, что хочу сказать, — произносит Стас, — заставляя меня нервничать еще сильнее. — Постарайся не поднимать панику, а выслушай меня и только потом примешь решение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я быстро киваю, правда, от спокойствия уже не осталось и следа. Стараюсь вспомнить, где же я оставила аптечку и есть ли в ней успокоительные, но с треском проигрываю своей памяти, потому что в голове творится сумбур. Напротив сидит настоящий отец Дани, и сейчас он хочет поговорить о сыне. Внутри все трясется от напряжения, я крепче сжимаю руками столешницу и с душевным скрипом натягиваю на лицо улыбку.

— О чем именно ты хочешь поговорить? — спрашиваю, сглатывая и делая продолжительный выдох.

— Ты не замечала у Дани проблем со зрением?

— Нет, — отвечаю, не до конца понимая, о чем пойдет речь. — Почему ты вообще об этом спрашиваешь? — я второй раз перехожу на ты, но сейчас это вовсе не то, о чем стоило бы думать.

— Потому что там, у детского сада, он перепутал меня с твоим парнем. Это должно насторожить.

— Было темно, — ищу оправдания, не желая признаваться, что я и сама подумала о зрении.

Хорошего обследования у нас с сыном не было. В годик нас осмотрел педиатр, а перед садом дали направление к хирургу, офтальмологу и еще нескольким специалистам. Всех мы прошли без проблем, да и я никогда не замечала за сыном проблем со зрением. До сегодняшнего дня. Можно, конечно, списать все на темноту, но ведь и правда, нельзя было не понять, что там не Максим.

— Я не говорю, что у него есть проблемы, — замечает Стас аккуратно. — На улице и правда уже стемнело, но я знаю, о чем говорю и лучше провериться. У Тимофея была такая проблема. Мы заметили ее несколько месяцев назад, сейчас болезнь на стадии активного лечения и уже есть успехи. Это не смертельно опасно, — спешит заверить Стас, видимо, замечая мое состояние.

Я могу лишь предположить, как выгляжу со стороны: пусть сжатые до боли костяшки за спиной не видно, но шок, явно написанный на лице и тяжелое дыхание не заметить невозможно. Поверить не могу, что у сына могут быть проблемы, но он прав, лучше перепроверить. Сходить в хорошую клинику.

— Кажется, ты в который раз за сегодня спасаешь меня, — с улыбкой произношу я, хотя страх за здоровье сына никуда не уходит.

— Мы тоже не заметили у Тимофея проблем, — замечает Стас. — Нам сказали совершенно посторонние люди.

Я киваю, только сейчас понимая, что Стас все еще находится в неведении относительно своего отцовства. Это помогает мне расслабиться. Я почему-то боялась, что стоит ему увидеть Даньку, как он все поймет, посмотрит на меня другими глазами, спросит, почему такая схожесть и мне придется рассказать, но нет.

Он не узнает.

Ни меня, ни сына.

Видимо, их схожесть все же заметна только мне. Этот поворот головы, взгляд из-под опущенных бровей, улыбка, трогающая ямочки на щеках и недовольное поджатие губ. У них даже мимика одинаковая, хотя Даня никогда не то, что не общался со Стасом, он его даже не видел до сегодняшнего дня.

— Может, и правда кофе?

Почему-то именно сейчас хочется его удержать, послушать его голос, посмотреть за тем, как он будет пить горький напиток из моей чашки.

— Я бы с радостью, но меня ждет Тим. В другой раз обязательно, — улыбается Стас и поднимается. — Извини, что отнял время.

— Вам спасибо, — говорю дежурно, голосом, полностью лишенным эмоций.

Чувствую себя роботом, которого быстро перестроили на функцию правильных ответов. Он женат, напоминаю себе. А еще дома его ждет сын. Я успела забыть о том его разговоре в автомобиле и о фотографии женщины, которая высветилась на экране, о ее голосе и тревоге, которая слышалась даже через динамики сотового. Она там ждет его домой, наверняка приготовила ужин, да и сын… он тоже жаждет любви и внимания отца.

— Мы снова на вы? — Стас усмехается и задирает правую бровь в удивлении. — Только что же нормально говорила.

— Я была в шоке, — язвлю. — Извините. До свидания. Еще раз спасибо за помощь, кофе вы не хотите, чего-то большего я, увы, предложить не могу.

Слишком поздно понимаю, что лучше бы мне промолчать и провести неожиданного гостя за дверь с закрытым ртом. Зрачки Стаса сужаются, взгляд становится ледяным, а сам мужчина смотрит на меня так, будто я нанесла ему ужасное оскорбление. Я невольно пячусь назад, хотя он не делает и шага ко мне. Стоит на месте и смотрит, кажется, в самую душу. Оценивает. Проверяет. Изучает.

Я сглатываю и попытаюсь сгладить напряжение улыбкой, но ничего не получается.

— Всего доброго, — все, что произносит Стас прежде чем направиться к входной двери.

Я выхожу следом.

Неуверенно передвигаюсь, засовываю руки в задние карманы джинс и растерянно смотрю на мужчину. Мне стыдно за то, что я не сдержалась и намекнула на его желание получить меня в постель, хотя неловко должно быть ему.