личном дворце, скрытом среди заснеженных гор. Богиня, как и прежде, спала мертвым сном. Все так же прекрасна и нежна, все так же холодна…

Император медленно подошел к алтарю, на котором покоилась любовь и одновременно боль всей его жизни. Привычно провел ладонью по холодной, фарфоровой на вид щеке богини и тяжело вздохнул.

— Я почти поверил, что ты вернулась… — задумчиво очерчивая кончиками пальцев манящие розовые губы, произнес он. — Ты была права, я могу все. Вот только…

Кхан сцепил зубы, отнял руку от милого сердцу лица и сжал ее в кулак.

— Трон, красота, власть, женщины, деньги… У меня есть все. Но я хотел получить богатое, процветающее королевство, а не кучку немощных и обездоленных на бесплодной земле. Теперь вся власть у меня в руках, только удовлетворения так и не почувствовал… Но…Аваддон… Кто бы мог подумать, что он действительно станет мне младшим братом, которого у меня никогда не было. Ты была права, он силен, умен, а самое главное — предан как собака. Ирония судьбы — я могу доверять лишь тому, у кого забрал все…

Власта, как и всегда, продолжала безмолвно лежать, не отвечая на длительные монологи. Для Кхана она уже столетие являлась немым слушателем, который никогда не осудит. А выговориться ему хотелось часто. Слишком много всего приходилось держать внутри. Слишком часто приходилось притворяться. Здесь же он мог быть самим собой. Позволить себе минутную слабость. Позволить себе быть рядом с ней…

Плавно наклонившись к лицу Власты, он очень бережно и нежно коснулся ее губ своими. Ее уста ответили холодом, но оставались все такими же мягкими и приятными, что и столетие назад.

Отстранившись, Кхан поморщился от чувства тоски, сковавшей сердце. Нет, он ни о чем не жалел, но вытравить из сердца первую и единственную любовь, как ни старался, не смог.

Не говоря больше ни слова, он снова открыл портал и вернулся в свой тронный зал.

Глава 7

Я резко распахнула глаза. В темноте не сразу поняла, где нахожусь. Сон был таким реальным. Губы все еще покалывало от поцелуя того самого красавца, который снился мне до этого. Но в этот раз я не стояла в стороне, а лежала на том самом алтаре. Все слышала и чувствовала. Признаться честно, было жутковато. Особенно если учитывать, что Недоангел — та самая богиня, которую считают пропавшей. Получается, она спит? А тот мужчина… Если сложить два плюс два, то он… Император? Брат Аваддона? Как понимать его слова? Что значит, он забрал все у Аваддона? И если он все у него забрал, то почему Аваддон так предан ему? Что-то здесь не сходится…

— Мгхм-м-м, — застонал мужчина, у постели которого я благополучно и уснула.

Когда мы с Артуром вернулись, выяснилось, что Кордис порывался убить брата Императора. Но супруга Артура — Клара, задержала его. Благодаря ей мы успели вовремя. Кордиса наказали. Бросили в яму на три дня, из которой самостоятельно никак не выбраться.

Аваддон не проснулся. Ни к нашему приходу, ни к ночи. Забота о нем легла на мои плечи. Клара дала мне таз с водой и чистые, на вид, тряпки, чтобы обработать и перевязать раны мужчины. Для меня, привыкшей к нормальной медицине, это было дико, но откуда в обнищавшей деревне могли найтись лекарства и обеззараживающие средства. Пришлось использовать что есть.

За всю жизнь на Земле я подобные увечья видела лишь в фильмах, и то, сразу закрывала глаза. А тут… Меня от одного вида замутило. Плечо мужчины было разодрано в мясо. От вида крови кружилась голова. Мне было страшно даже притронуться к такой ране. Но выхода не было. Мне ясно дали понять, что, не смотря на указание Артура, никто ухаживать за больным не станет. И раз уж я вступилась за Аваддона, мне его и лечить.

— Артур слишком великодушен, и это его погубит. А я не такая. Вам дали шанс, это итак много, — заявила мне Клара, вручая тазик и тряпки.

Что ж, если Аваддон причинил столько зла этим людям, их можно понять. Раз его жизнь небезразлична только мне, так тому и быть. Я лишь надеялась, что еще не слишком поздно. Ведь времени с момента получения ран прошло прилично. Могло произойти заражение крови…

Следущие часа два или три, не знаю, сколько прошло времени, для меня прошли как в тумане. Пару раз становилось настолько плохо, что темнело в глазах. Жутко тошнило, но я старалась по максимуму аккуратно обработать оголенные куски мяса. Затем долго и упорно занималась перевязкой, что оказалось самым сложным, но, кое-как я справилась. Получилось криво и далеко от идеала, но так в любом случае лучше, чем оставлять как есть.

Котошпиц все это время лежал в углу комнаты и внимательно следил за каждым моим движением. Когда я закончила, сил не осталось совсем. Я чувствовала себя полностью опустошенной. Глаза слипались. Не вставая со стула, я прилегла головой на кровать Аваддона, чтобы хоть немного прийти в себя, но в ту же секунду меня буквально выключило.

Мрак в комнате рассеивал только лунный свет. Он пробивался через окно, освещая лицо Аваддона. Сейчас он выглядел таким спокойным, безмятежным. После загадочного я невольно смотрела на этого мужчину по-другому. Какие тайны он скрывает? Я с самого начала не замечала в нем чистейшего зла или добра. Да, он грубоват, да, скорее всего, жесток в каких-то вещах, но при этом всю дорогу он относился ко мне гораздо добрее и уважительнее, чем мог бы. Да и… Разве такое благородное и величественное существо, как Рорх могло выбрать своим хозяином плохого человека? Я искренне верила, что нет. Животные всегда чувствуют зло и сторонятся его. И переубедить меня в этом никто не смог бы.

— Ум-м-м-м! — Лицо Аваддона исказилось гримасой боли.

Его тело выгнулось дугой, а тряпки, которыми я перевязала раны, резко вспыхнули синим пламенем. Вскрикнув от неожиданности, отшатнулась. Ножка полуразвалившегося стула подо мной подломилась, и я с грохотом рухнула на пол.

Брат Императора продолжал корчиться в страшных муках. Его стоны уже больше походили на рык раненного зверя. Я подскочила к нему, не зная, что делать. Тряпки истлели на моих глазах. Из кровоточащей до этого раны полилась голубая дымка. Та же, что окутывала снежных гончих. Я не знала, что делать. Не понимала, хорошо это или плохо. А что, если прямо сейчас он