— Разумеется. — Она улыбнулась. — Обычнонашим бывшим питомцам хватает такта потерпеть несколько недель, прежде чем ихповедение становится антиобщественным. Все они отличаются полнойнеприспособляемостью к окружающему миру. На первых порах она не так дает себязнать благодаря их богатству. Но этот случай, — она снова показала нажурнал, — позволил недоброжелателям упрекнуть нас, что мы либо выбираем нетех людей, либо недостаточно хорошо проверяем состояние их здоровья, прежде чемрасстаться с ними. И то, и другое — нелепо. Первое — потому что собеседованияпровожу я, а второе — потому что нельзя ожидать от человека, сброшенного снебес на землю, что он сохранит свое обаяние и душевное равновесие. Этоневозможно, как бы мы его ни натаскивали.

— Но Юнгер и Мур были вполне нормальны и никогда несводили между собой тесного знакомства. Правда, после того, как их эпоха ушла висторию, они встречались немного чаще, и оба были очень чувствительны кпеременам. Но это проблема всего Круга.

Эндрюс промолчал.

— Я пытаюсь подвести тебя к мысли, что этот инцидент —обычная ссора на почве ревности. Я не могла его предвидеть, поскольку любовьженщины непредсказуема. Переменчивый век тут ни при чем. Или я не права?

Эндрюс не ответил.

— Следовательно, проблемы как таковой несуществует, — продолжала Дуэнья. — Мы не выгоняем за порог нашихдомочадцев. Мы просто переселяем в будущее здоровых, одаренных, обладающихвкусом людей нескольких поколений. Единственная наша ошибка в том, что мы не учлиизвечной проблемы любовного треугольника. Между двумя мужчинами, увлеченнымикрасивой женщиной, всегда возникает антагонизм. Ты согласен?

— Он верил, что умирает на самом деле, — сказалЭндрюс. — У меня не выходит из головы, что он не имел никакогопредставления о Всемирном Кодексе.

— Это пустяки, — отмахнулась Мэри Мод. — Ведьон жив.

— Видели бы вы его лицо, когда его привезли в клинику.

— Лица меня не интересуют. Слишком уж много я ихповидала на своем веку. Давай лучше подумаем, как бы нам решить эту проблему квящему удовольствию правительства…

— Мир так быстро меняется, что мне скоро самомупридется к нему приспосабливаться. Этот бедняга…

— Некоторые вещи остаются неизменными, — возразилаМэри Мод. — Но я догадываюсь, к чему ты клонишь. Очень умно. Мы наймем группунезависимых психологов. Они проведут исследования, придут к выводу, что нашилюди недостаточно приспособляемы, и порекомендуют нам один день в году отвестипсихотерапии. Никаких Балов: каждый отдыхает сам по себе. Днем — прогулки,легкие физические упражнения, общение с простыми людьми, необременительные дляпсихики развлечения. Вечером — скромный ужин и танцы. Они полезны снимаютнапряжение. Я думаю, такой вариант устроит все заинтересованные стороны, —закончила она с улыбкой.

— Наверное, вы правы.

— Разумеется, права. Наши психологи напишут несколькотысяч страниц, ты добавишь к ним две-три сотни собственных, суммируешь данныеисследований и, вместе со своей резолюцией, представишь отчет советупопечителей.

Он кивнул.

— В любое время. Это моя работа.

Когда он ушел, Мэри Мод натянула черную перчатку и положилав камин полено. Настоящие дрова с каждым годом дорожали, но она не доверяласовременным отопительным устройствам.

За три дня Мур оправился настолько, что врач разрешил емулечь в «бункер». «Боже, — подумал он, когда снотворное погасило егочувства, какие еще муки ждут меня после пробуждения?»

Впрочем, одно Мур знал наверняка: даже если он проснется вСудный День, его банковские счета будут в полном порядке.

Пока он спал, мир шел своей дорогой…