Тут все они пали ниц и стали молиться, распростершись на земле. Затем взяли они кувшинчик с вином, спрятали его в котомку и с бодрым духом, с надеждой в душе двинулись в дальнейший путь.

И без того мощный и сильный Райко, теперь получив такую поддержку, такую помощь богов, стал еще сильнее, еще мощнее. Он стал, как говорит пословица, словно «железная палица, которую и черту не смять»[47]. Берегитесь, черти, гроза идет на вас!

Шли так они себе помаленьку да помаленьку и вот на берегу одной горной речки увидали молодую, на вид знатного рода девушку.

Заливаясь горючими слезами, не смея даже громко плакать, полоскала она в воде окровавленные одежды. Райко подошел к ней.

– Послушай, девица, – сказал он, – я слыхивал, что эта гора – логовище чертей. Что делаешь здесь ты, такая молодая?

Девушка с изумлением посмотрела на Райко.

– Да, – отвечала она, – здесь, на этой горе, живут черти. Это верно. И никто из людей по доброй воле не заходит сюда. Каким образом попали сюда вы сами?

Райко не стал таиться:

– По повелению императора нашего пришли мы сюда на битву с чертями – сокрушить и уничтожить их совсем.

Не успел еще и договорить он всего, как девушка радостно кинулась к нему:

– О, благодарю, благодарю! Значит, ты Райко, о котором слыхала я уже давно. Ну теперь я спокойна. Я буду вам проводником. Разгромите только этих злющих чертей.

Она быстро пошла вперед. Воины шли следом за девушкой, этой одной, как они верно угадали, из жертв Сютэна Додзи. Стали подыматься по дороге в гору. Вдруг прямо против них показались железные ворота. У ворот стояли на часах, опираясь на железные палицы, черти: с одной стороны красный, а с другой – черный.

Девушка обернулась к Райко и его самураям:

– Это и есть жилище чертей, вон то, что видится там впереди. Когда войдешь во двор, там будет железный терем. Назвать его императорским дворцом будет, пожалуй, слишком, но все же он так хорош, что не уступит любому дворцу. Вот там-то и собирает Сютэн Додзи похищенных им из столицы и других мест нас, молодых девушек, и пирует день и ночь. А его вино – дымящаяся людская кровь, а его закуска – теплое человечье мясо. Сколько пожрал он моих подруг, так я и счет потеряла, да и сама уже не рассчитывала остаться в живых, но вот повстречалась с вами… Жизнь свою обрела я теперь. Может ли быть радость больше этой?!

Разговаривая по пути, подошли они к воротам.

Девушка с самым простодушным видом обратилась к стоявшим на страже чертям:

– Эти люди сбились в горах с дороги и сильно измучились. Мне стало жаль их, вот я и пригласила их сюда, чтобы им отдохнуть немного.

Черти-стражники взглянули на пришедших с девушкой людей. Им и в голову не приходило, что это сам Райко со своими воинами.

«Эге, – подумали они, – да никак сама закусочка пришла к нам, да еще вон какой кучей привалили, ну, будет над чем потешиться нашей братии».

Черти только ухмылялись втихомолку.

– Что же! Ты хорошо сделала, что привела их сюда. Ну, веди их в палаты да доложи старшине, – отвечали они.

«Идет!» – подумали Райко и его воины, видя, что черти не сердятся. Переглянувшись, они без всяких дальнейших препятствий прошли в само обиталище чертей.

Затем их ввели в палаты. Сютэн Додзи, как и надо было ожидать, сидел впереди на почетном месте. Ростом он был высок, косая сажень в плечах. Рыжие волосы его похожи были на метлу, что делается из коры пальмы сюро[48]. На нем были одежда из клетчатой ткани и ярко-красные шаровары. Он сидел, опершись на подлокотники, и медленно поглядывал, вращая своими громадными, как тарелки, глазищами. И так страшен был его вид, что при одном только взгляде на него волосы становились дыбом у малодушного человека и душа уходила в пятки.

Увидев чудовище, Райко сообразил, что это и есть сам Сютэн Додзи, и, желая усыпить как можно больше подозрения врага, он смиренно отвесил ему нижайший поклон. Надменно посмотрел на него Сютэн Додзи.

– Кто вы такие, я не знаю, но уж если вы забрались на эту гору, добро пожаловать, – сказал он.

– Мы, – отвечал почтительно Райко, – отшельники с горы Хапуры в Дэве[49]. До сих пор мы безотлучно жили на вершине горы, а теперь вздумали побывать в столице, да сбились как-то с пути и в конце концов попали сюда. Извини, пожалуйста, что наделали тебе хлопот.

– Ну что там за хлопоты! А вот что с дороги сбились, так это действительно неприятно, жаль мне вас. Ну, успокойтесь, отдохните здесь хорошенько. Да вот хватите-ка по стаканчику. Извините только уж, чем богат, тем и рад.

Он отдал приказания подручным чертям. Тотчас же отодвинута была перегородка соседней комнаты, и оттуда вышли похищенные из столицы и отовсюду красивые знатные девушки. Они принесли кувшины с вином, угощение и поставили это перед Райко. Райко решил воспользоваться таким удобным случаем. Достав из котомки кувшинчик с чудесным вином симбэнкидоку, пожалованный тремя божественными старцами, он сказал, обращаясь к Сютэну Додзи:

– Не из важных вино это, совестно даже и предлагать его тебе, но мы постоянно пьем его в пути для подкрепления сил. Боюсь, что оно не понравится тебе, но все же не откажи нам в чести выкушать стаканчик. Сделай такую милость.

Додзи обрадовался:

– Благодарю за любезное угощение. Что же!.. От стаканчика не откажусь, – отвечал он, подставляя громадную чару.

– Налей-ка! – приказал Райко, подмигивая Хосё.

Хосё до краев налил чару, которую Сютэн Додзи осушил одним духом.

– Удивительно вкусно, – сказал он, причмокивая языком. – А ну-ка еще чашечку!

Заметив, что вино ему понравилось, Райко очень обрадовался, но не подал и виду.

– Я счастлив, что тебе по вкусу пришлось наше убогое угощение. А теперь мы повеселим тебя, – сказал он и начал плясать перед Сютэном Додзи, заставив в то же время своих воинов петь песни.

И Сютэн Додзи, и все его подчиненные черти пришли в восхищение. Их очень забавляли эти неизвестно откуда взявшиеся весельчаки.

– Жалкие люди! Они угощают вином, поют песни, пляшут, а того и не подозревают, бедняги, что все они будут убиты и съедены, – шушукались черти и, не переставая, тянули да тянули вино.

Симбэнкидоку-сю оказало свое действие даже на такого, как Сютэн Додзи: он начал клевать носом. Остальные черти тоже. Один свалился тут, другой – там. Храпели в одном углу, храпели в другом. Все попадали, уткнувшись куда попало и как попало, словно сваленная в беспорядке рыба на рыбном торжище.