Мэтт зашевелил бровями, чтобы впечатление, будто он ее поддразнивает, было еще убедительнее. Хейли мятежно задрала подбородок, принимая вызов.

— Ну хорошо. Мне не составит труда оставаться на своей половине кровати, я просто не уверена, достаточно ли даже на этом широченном матрасе места для нас всех. — Она выдержала паузу. — Ты понимаешь, кого я имею в виду: себя, тебя и твое гигантское самомнение.

Мэтт снова рассмеялся и солгал:

— На этот счет я не беспокоюсь.

— Вот и отлично.

Хейли нахмурилась. Она была недовольна собой. Сама не понимая, как это вышло, она только что согласилась спать на одной кровати с Мэттом. Но она не собиралась давать ему понять, что боится не справиться с ситуацией. Если он справится, то и она тоже. К тому же ей надоело, что в этой поездке она с подачи Мэтта то и дело начинала чувствовать себя закоренелой пуританкой.

— Ладно, раз мы договорились, я, пожалуй, буду готовиться ко сну.

Мэтт широким взмахом руки пригласил ее пройти в ванную. Хейли с радостью скрылась за дверью. Принимая душ, она гадала, уснет ли Мэтт, если она провозится в ванной достаточно долго. Хорошо бы, он уже спал, когда она вернется. Так было бы удобнее всего. Тогда ей не пришлось бы на него смотреть, разговаривать с ним… желать его. Пожалуй, она даже смогла бы внушить себе, что в кровати рядом с ней не Мэтт, а еще одна подушка. Большая, мускулистая, загорелая подушка, к которой она не может прикоснуться, не может…

Нет, решила Хейли, сравнение с подушкой неудачное. Лучше представить себе что-нибудь не столь искусительное. Пожалуй, проще всего было бы не замечать Мэтта вовсе, делать вид, будто он невидимка. Нужно внушить себе, что она одна в кровати, тем более что кровать, как справедливо заметил Мэтт, достаточно широкая. Они — взрослые люди, знающие друг друга с детства, так что никаких проблем быть не должно.

Хейли открыла чемодан, который прихватила с собой в ванную, и стала искать скромную белую ночную рубашку. Странно, но рубашка все не попадалась. Платья Хейли еще раньше достала и развесила на плечики, в чемодане оставались только шорты, короткие топики, купальники и нижнее белье. Но белой ночной рубашки не было.

Хейли сунула руку во внутренний карман, нащупала что-то шелковистое… Черное неглиже!

Хейли в панике уставилась на лоскуток черной полупрозрачной ткани. Не может же она спать в этом в одной постели с Мэттом! Но ничего другого ей не оставалось.

«Куда исчезла белая ночная рубашка?»

Хейли осенила внезапная догадка, она поджала губы. Бетт! Когда Хейли складывала вещи, сестра Мэтта сидела рядом. Может, она решила немного «подтолкнуть» отношения между подругой и братом?

«Что делать, что делать?»

Хейли вздохнула. Вот тебе и «никаких проблем». Проблема есть, да еще какая! У нее было два больших чемодана, но она не привезла ни одной футболки, а в больших чемоданах она оставила место для гавайских сувениров, в том числе и для футболок с местной символикой.

Хейли вспомнила про пляжную накидку от купальника. Можно было бы использовать ее вместо халата… если бы она не осталась на стуле в номере.

Мэтт вернулся в номер, закрыл за собой балконную дверь и огляделся. Убранство номера навевало самые что ни на есть романтические настроения. Странно, но при дневном свете номер не выглядел таким… коварным. В воздухе витал аромат цветов. Мэтт увидел, что Хейли оставила на прикроватной тумбочке цветок плумерии, который был в ее волосах. Цветы стояли и в вазе на столе. Кровать приковывала к себе внимание и манила прилечь, тем более что горничная предусмотрительно откинула уголки одеяла, а на подушки положила шоколадные леденцы с мятой.

Если не считать шума воды в ванной, в номере было тихо. Когда Хейли выключит воду и ляжет в кровать, станет еще тише. Мэтт взял пульт, включил телевизор и стал бесцельно переключать каналы. Ни одна из передач его не заинтересовала. Нажав кнопку в очередной раз, он услышал стон. На экране обнаженные мужчина и женщина сплелись в страстном объятии. Мэтт поспешно переключил канал, не в силах вынести этого зрелища.

Шум воды в ванной прекратился, на некоторое время стало совсем тихо. Мэтт представил себе, как Хейли неторопливо расчесывает свои роскошные волосы цвета меди, их шелковистые пряди струятся по хрупким плечам, падают на грудь… Он нахмурился, злясь на себя, и попытался сосредоточиться на выпуске новостей.

Щелкнул замок ванной, дверь открылась, и в комнату вышла Хейли. Она была полностью одета. Быстро схватив со стула накидку, Хейли перекинула невесомую полоску ткани через руку и так же быстро снова скрылась в ванной.

Мэтта захлестнула горячая волна. Если Хейли считает, что полупрозрачная накидка от купальника — а по сути просто плоска ткани — скромнее того наряда, который она собиралась надеть на ночь, то можно представить, что это за наряд! Он всерьез опасался, что ночью его ждут телесные муки.

Через пару минут Хейли снова вышла из ванной. Мэтт изо всех сил изображал безразличие. Не поворачиваясь к Хейли, он неспешно подошел к телевизору и принялся с преувеличенным вниманием регулировать изображение. Те несколько секунд, что потребовались Хейли, чтобы дойти от двери ванной до кровати, показались Мэтту вечностью, он вел жестокую борьбу с самим собой: ему нестерпимо хотелось оглянуться. Но он повел себя как джентльмен и выдержал. К тому же если бы в его памяти запечатлелся образ Хейли, идущей к кровати в крошечной ночной рубашке и полупрозрачной накидке, это отнюдь не прибавило бы ему спокойствия. Ему и без того было трудно справиться с разыгравшимся воображением, а вид реальной Хейли подействовал бы на него еще сильнее. К тому времени когда Мэтт все-таки повернулся, Хейли лежала на кровати, накрывшись простыней и одеялом до самого подбородка. Мэтт видел только ее огромные глаза, бледное лицо и разметавшиеся по подушке волосы, но даже этот образ был слишком соблазнителен. Мэтт всерьез опасался, что если посмотрит на нее еще несколько секунд, то нарушит все благие обещания, только что данные самому себе. От греха подальше Мэтт ушел в ванную, закрыл за собой дверь и стал чистить зубы. Возился он долго. Пока Мэтта не было, Хейли выключила свет, и, когда он вернулся в комнату, она лежала с закрытыми глазами спиной к его половине кровати, причем так близко к краю, что Мэтт засомневался, сможет ли она пролежать так до утра, не скатившись на пол.

Мэтт выключил телевизор, выключил лампу со своей стороны и забрался под одеяло. Некоторое время он лежал тихо, гадая, уснула Хейли или нет, но потом любопытство взяло верх. Только для того, чтобы узнать, спит ли она, он сказал:

— Спокойной ночи.

Хейли ответила шепотом:

— Спокойной ночи.

Значит, не спит. Мэтт заложил руки за голову и уставился в темноту, пытаясь представить, каково сейчас Хейли. Так же ли ей трудно обуздать потребности своего тела, как ему — своего. Ему-то приходилось нелегко, он обостренно чувствовал близость Хейли, она была совсем рядом, но в то же время недосягаема.